Как– то я не сдержался, злость из меня выплеснулась, и я выдал Глебу по первое число, все ему популярно объяснил  и про «штабную культуру», и про бюрократов, и про то, что яйца курицу не учат.

Спозаранник тогда очень внимательно меня выслушал, не перебивая. А потом сказал: «Я крайне благодарен вам, Георгий Михайлович, за критику моей манеры общения. Буду следить за собой. Я очень ценю ваш опыт оперативной работы. Но мы здесь занимаемся другим делом – журналистским расследованием. От штабной культуры отказываться мы не будем, и вот почему…» После этого он мне снова полчаса читал лекцию, и теперь уже я был вынужден слушать его, не перебивая.

Впрочем, все это в прошлом. В работу я давно втянулся, справедливость многих претензий Глеба ко мне осознал. Тексты вроде научился писать нормальные. С Глебом, кстати, мы давно уже не ругаемся. Но все же наши отношения теплыми никак не назовешь… Так – ровные, деловые.

С этими мыслями, наконец закурив папиросу, я направился в кабинет отдела расследований.

– Что, начальник, никак не можешь отвыкнуть от «беломора»? – съязвил встретившийся в коридоре Шаховский. – Горелыми портянками воняет!

– Эх, братан, – прищурился я, пожимая руку бывшему бандиту. – Знал бы ты, какие люди раньше у меня в кабинете в РУВД сидели! Только «честер» курили или «Мальборо». Теперь многие из них мне письма пишут, махры в зону просят прислать. Так то…

Не дожидаясь ответной реплики Шаха, я шагнул в комнату нашего отдела.

– Здравия желаю, господин подполковник! – двухметровый Зураб Гвичия поднялся из за стола. – Слышал новый анекдот? Армянское радио спрашивают…

– Погоди, Зурабик, со своим анекдотом. Ты, майор, разве забыл, что в армии и в милиции осталось прежнее уставное обращение – «товарищ»?

– Наше слово гордое «товарищ»… – стала напевать Нонна, не отрываясь от экрана.

Я сел за свой компьютер, нашел файл «СЗНК» – по названию основной фирмы Пупыша – и вывел его на принтер.

– Давай анекдот, Зураб. Только в темпе – мне уже пора выруливать в район.

Листая записную книжку, я вполуха слушал анекдот Зураба, смысл которого, как и многих предыдущих, сводился к тому, что самый хитрый и находчивый человек на свете – это грузин.

«Волка ноги кормят», – подумал я, услышав длинные гудки в телефонной трубке. Никого из убойного отдела на месте не оказалось.

***

– Антон, ради Бога, перестань дергаться. Ты что, первый день замужем? Никакой утечки не будет. – Мы сидели с Никулиным, бывшим моим подчиненным, в маленькой кафешке возле нашего РУВД и пили «эспрессо». – Более того, глядишь, и я тебе помогу советом, а то и поделюсь информацией. – Я смял картонный мундштук папиросы и в упор посмотрел на опера.

– Михалыч, да у меня и мысли такой не было! Мы с Димкой всегда готовы тебе помочь. Но, клянусь, пока что нечем! Три выстрела в упор, контрольный – в голову. Умер Пупыш мгновенно. Нашли рядом ствол с самодельным глушителем, в обойме три патрона, калибр 7,65. Свидетелей нет, выстрелов, понятное дело, никто не слышал… Прости, Михалыч. – Антон достал из кармана зазвонивший мобильник.

«Неплохо стали жить опера, – заметил я про себя. – Я вот даже пейджер позволить себе не мог. Подрабатывают ребята… Впрочем, грех их судить, жизнь сложна…»

– Там вроде ствол необычный? – спросил я, когда Никулин закончил разговор.

– Да, ствол редкий – бельгийский «вальтер» 1935 года.