Татьяна Марковна закурила и сказала Светлане то ли насмешливо, то ли участливо:

– Если у тебя, Светик, лифчик пропадет – приходи ко мне, дам взаймы. Подложим ватки – будет в самый раз.

Я пошел по коридору в сторону лестницы. Остановился, прикуривая. Ко мне подошел Евгений Кириллович.

– Андрей Викторович, – сказал Танненбаум.

– Талант ваш Козлевич, господин Танненбаум, гений! А главное – патриот. Никуда не уезжает, работает для своих… вот повезло то.

– Да, неувязочка.

– Я вам, Евгений Кириллыч, скажу по секрету: я сам собирался в Екатеринбурге посетить Эмилия Вольфовича Козлевича.

– Зачем? – удивленно спросил Танненбаум.

– Пуговицу мне пришить нужно. У меня – видите? – всего одна. Но теперь не пойду к Козлевичу.

– Не пойдете?

– Не пойду. Где же он найдет мне две одинаковые пуговицы, раз у него все «в единственном экземпляре»? Нет, не пойду к Козлевичу.

* * *

Из – за истории с «эксклюзивными» платьями я опоздал на завтрак. «Ну и хрен с ним!» – подумал я. И решительно направился к домику Лукошкиной. Надо было разобраться, что за чертовщина у нас с ней такая получается.

Аню я встретил уже в дверях.

– Почему ты не пришел? – огорошила она меня вопросом.

– Куда? – не понял я.

– На свидание. С цветами.

– Да где я здесь цветы возьму? – в очередной раз возмутился я. Потом понял, что какой то дурацкий разговор у нас с Лукошкиной получается. – Да при чем здесь цветы! Я тебя ждал, как договорились, а ты меня за нос водишь.

– И я ждала.

– Где? – я постарался вложить в вопрос максимальное ехидство.

– В бане, то есть – в сауне.

– Когда?

– В одиннадцать тридцать, как договорились. Погрелась полчаса в гордом одиночестве и ушла.

– Не может быть, – запротестовал я. – Я был там и в половине двенадцатого, и в половине первого. И даже в семь утра. – Я умолчал, что в это время я находился в сауне в бессознательном, то есть сонном, состоянии. Да и какое это имело значение!

– Хорошо, – сказала Аня. – Давай сверим часы. Может, у тебя какие нибудь проблемы с определением времени. С гениями это бывает.

По поводу особенностей гениев я с ней спорить не стал, но руку с часами протянул.

– Все понятно, – весело сказала Лукошкина. – Ты опять ошибся. Ты пришел на свидание в 11.30 по местному времени, а я там была в 11.30 по московскому.

Я не стал ничего говорить нашему высококвалифицированному юристу. Просто повернулся и пошел.

Настроение было похабное. Тем более что очередная – третья по счету – кража, несмотря на прогнозы, произошла. У Виктории украли сумочку. Там были деньги, документы, косметичка. Украли прямо из шале, в тот момент, когда Виктория была у себя. Не слышала ничего только потому, что принимала душ.

– А дверь? – спросил Володя тигрицу. – Дверь наружную ты оставила открытой?

– Я как то не подумала. Я забыла, Вовик.

– О Господи! Вика, нельзя быть такой беспечной! Ведь тебя же могли даже изнасиловать.

– Ах! – ответила Виктория. – Конечно, могли бы… ах!

Володя Соболин стал крутой, как Уокер, и каменный, как Брюс Ли.