— Именно этого я и боялась.

— Здесь есть еще одно положение, касающееся управления доверенной собственностью, — продолжал Мейсон. — Все оставлено на личное усмотрение вашего дяди, потому что ваш отец высоко оценил его рассудительность и здравый ум. В завещании и решении о распределении собственности говорится, что в случае смерти, неспособности или отказа доверенного лица продолжать управление собственностью весь траст‑фонд безусловно переходит к вам.

— Да, я знаю.

— Поэтому имеется возможность поставить вашего дядю в такие условия, что он не сможет в дальнейшем действовать от вашего имени. Другими словами, каким‑то образом оспорить его способность выступать в качестве доверенного лица — например, показать, что он смешивает траст‑фонд со своими собственными счетами или что‑то в этом роде. Это, конечно, только предположение, я просто упоминаю этот факт, потому что пока я не вижу другого плана кампании, открытого для нас.

Она улыбнулась и со вздохом сказала:

— Вы не знаете моего дядю, мистер Мейсон.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что мой дядя необычайно дотошен и осторожен, а также настолько упрям, что ничто на свете не может заставить его сойти с избранного пути или сделать то, что он не хочет делать. К тому же он полностью независим в экономическом отношении.

В первый раз за все время разговора у нее в голосе послышались эмоции — какая‑то доля горечи окрасила интонацию, хотя ее глаза и оставались спокойными.

— У вас есть какие‑нибудь предположения? — спросил Мейсон, внимательно наблюдая за ней.

— Да. Я думаю, что кое‑что можно сделать через Артура Кринстона.

— Это кто такой? — поинтересовался Мейсон.

— Артур Кринстон — партнер моего дяди. Они вместе занимаются бизнесом, покупают, продают, закладывают недвижимость, торгуют ценными бумагами. Артур Кринстон имеет на моего дядю больше влияния, чем кто‑либо на свете.

— Как он относится к вам? — спросил Мейсон.

— Очень хорошо, — улыбнулась девушка.

— А есть шанс, что Кринстону удастся уговорить вашего дядю отказаться от управления собственностью в качестве доверенного лица и передать вам весь траст‑фонд?

— Шанс всегда есть, — резким тоном ответила она, вставая. — Я попрошу мистера Кринстона встретиться с вами.

— Завтра?

— Сегодня вечером.

Адвокат взглянул на часы.

— Уже двадцать минут пятого. Я закрываю контору в пять. Конечно, я могу подождать несколько минут.

— Он будет у вас без четверти пять.

— Хотите позвонить от меня? — предложил адвокат.

— В этом нет необходимости.

— Что имел в виду Роберт Глиасон, когда заявил, что вас шантажируют? — резким тоном спросил Мейсон, когда она уже взялась за ручку двери.

Девушка посмотрела на него огромными темными глазами.

— Понятия не имею, — с безмятежным видом ответила Фрэн Челейн и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.

3

Артур Кринстон оказался сорокапятилетним, широкоплечим, приветливым мужчиной. Он широким шагом пересек кабинет Мейсона, протягивая руку, и громким голосом, в котором звучали сердечность и готовность помочь, заявил:

— Очень рад познакомиться с вами, мистер Мейсон. Фрэн попросила меня немедленно ехать к вам, так что я бросил все дела и кинулся сюда.

Перри Мейсон пожал руку Кринстону и осмотрел его внимательным, оценивающим взглядом.

— Садитесь, — предложил адвокат.

Артур Кринстон опустился в то же кресло, в котором сидела Фрэн Челейн, достал из кармана сигару, зажег спичку о подошву ботинка, прикурил и сквозь дым улыбнулся хозяину кабинета.