– А че ты не спишь то? У тебя ж режим: в двадцать два ноль ноль – отбой.

Кефирчику тяпнул, и – хр р р р – на боковую.

Я сделал вид, что не заметил наезда.

Ничего ничего, ерничай ерничай. Выбью у Обнорского деньги на стальную дверь – все ноги переломаешь.

– Родион, сейчас не время обсуждать мой образ жизни, хотя я и считаю, что он единственно правильный. Бери ручку, записывай. Маминов Александр Николаевич, директор роддома номер двадцать пять. Адрес: Глухоозерная улица, сорок пять. Завтра в девять утра ты приходишь в этот роддом и производишь сбор информации. По полной программе – что за человек, чем занимается, что о нем коллеги думают – от зама до последней кладовщицы, что представляет собой его кабинет. Беседуешь под любым предлогом с самим Маминовым. Составляешь психологический портрет. В пятнадцать часов – отчет.

– Премии вернут?

– Нет.

– Тогда у тебя небогатый выбор, Глеб: либо пойти туда самому, либо пойти на хер.

– Второй вариант неприемлем. Первый – тем более. Наша встреча с господином Маминовым впереди, и светиться раньше времени нет никакого резона.

Кстати, хамство в адрес непосредственного начальника запрещено внутренней Инструкцией номер шестьдесят четыре (пункт семь), но ты ее, очевидно, не читал. Поэтому, как только разберемся с роддомом, я специально для тебя устрою методическое занятие по правилам хорошего тона. Не сдашь зачет – на всю жизнь без премий останешься. Доложи, как понял задание.

Каширин, бурча и зевая через слово, повторил мои ЦУ, после чего спросил:

– В чем замешан фигурант?

– Убийство. Торговля детьми. Что еще – пока не знаю.

– Вот сволочь! – возмутился Каширин. – Вставай теперь из за него в такую рань! Носит же земля уродов!

8

Следующим утром я поехал в РУБОП. Мой добрый знакомый – начальник отдела по расследованию заказных убийств Игорь Эмиссаров был в прекрасном расположении духа.

– Скорее всего, Самарин стал случайной жертвой киллера, – размышлял он вслух. – Его сосед по лестничной клетке – крупный бизнесмен – держит всю торговлю на юге города. Вот кого хотели замочить! Ошиблись. Бывает. Мы сейчас крутим этого коммерса на предмет мстительных приятелей, неурегулированных долгов. А Самарин стал трупом по ошибке, точно тебе говорю. За ним же нет ничего. Самый нищий чиновник во всей администрации. Таких не убивают.

Из разговора с Эмиссаровым я сделал вывод, что оперативники взяли ложный след. Вот и отлично! Значит, у нас – все шансы стать первыми.

Приехав в агентство, я сразу направился к Агеевой, которая находилась в буфете и занималась поглощением гречневой каши.

– Марина Борисовна, заканчивайте процесс введения пищи в организм, для вас появилась работа.

– Вы опять мне мешаете, Глеб Егорович! – раскричалась Агеева. – Может, вы что то и вводите, когда сидите за столом, а лично я ем. Разве можно быть таким бесцеремонным?

– Я не мешаю, – строго заметил я. – Я помогаю вам приносить пользу нам, чтобы мы в свою очередь приносили пользу агентству, в котором вы, Марина Борисовна, между прочим, работаете.

«Во, здорово завернул!» – мысленно поаплодировал я себе.

– Хорошо, что вам нужно? – смирилась со своим поражением Агеева.

– Вся информация о скандалах, связанных с продажей малолетних детей под видом международного усыновления.

– На это потребуется не меньше суток.

– У вас в распоряжении – два часа.

В полтретьего в агентство вернулся Каширин.

– Твой маньяк меня затрахал, – буркнул он, входя в кабинет.