С этими словами он схватил нас за грудки и прижал к борту «уазика».

«Уазик» содрогнулся.

– Где деньги?! – тихо и зло спросил Круглов, переводя взгляд с одной жертвы на другую.

– Какие деньги? – Каширин попытался дернуться, но железная хватка стража порядка не дала ему сделать ни малейшего движения. – Я не брал никаких денег. Вообще не понимаю, о чем вы говорите!

– Твои, сука, деньги, твои! – заржал сержант и вдруг резко крикнул:

– Карманы выгребай, мразь!

Боковым зрением на двери УАЗа я разглядел надпись: «335 й отдел Прибрежного РУВД Санкт Петербурга». Вот когда стало по настоящему страшно. 335 й отдел гремел на весь город: там работали садисты. За каких то полгода в стенах отдела погибли три человека (один был сброшен с крыши, второй «выпал» из окна, а третьего – 70 летнего деда, торговавшего овощами у метро, – избили так, что он заблевал кровью всю дежурку и там же, на пороге, умер). Однако ни по одному случаю не было проведено серьезного расследования, так как начальник отдела полковник Ошейников состоял в близком родстве с прокурором района, а если конкретнее – приходился ему сыном.

– Они из триста тридцать пятого отдела, – сказал я Каширину, когда нас, основательно избитых, запихали в «козелок».

– Мы что, умрем? – спросил Каширин.

– Нет, – смеясь, отозвался из за зарешеченного окна водитель милицейского УАЗа. – Но кишки на яйца вам намотают – это точно.

– Вот видишь, – сказал я, пытаясь успокоить Родиона, – ничего страшного, – и тихо добавил:

– В правом носке – дискета. Думаю, там – вся информация, которую мы ищем.

В обезьяннике, помимо нас, сидели еще двенадцать человек. У одного лицо было разбито в кровь, другие выглядели менее пострадавшими.

– Не повезло вам, ребята, – сказал один из сокамерников, представившийся Витьком, обращаясь ко мне и Каширину. – У ментов сегодня праздник – ночь крота. Давно не рыли норы?

– Чего о? – удивленно переспросили мы.

– Сейчас увидите.

Через несколько минут, держа в руках бутылку водки и стакан, из дежурки вылез сержант Круглое.

– Рота, подъем! – громко скомандовал он, хотя никакой роты в обезьяннике не было.

Все послушно встали.

– Слушай мою команду. В соседнем здании укрепился противник. Ваша задача: в течение пятнадцати минут создать оборонительные сооружения, а именно – норы.

Оглядев задержанных, Круглов заорал:

– Объявляется ночь крота!

Пьяные менты в дежурке дружно заржали:

– Ну, вперед, суки! Ройте норы в этом бетонном полу. Кто не справится – будет уничтожен!

– Это у них в Чечне крыша съехала, – прокомментировал Витек, когда все мы, приняв позу прачек, начали «рыть» бетон. – Уже полгода как вернулись, а все успокоиться не могут.

– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спросил его Каширин.

– Я тут завсегдатай. Четвертый раз как никак.

– За что?

– Морда моя им не нравится. Говорят, на чеха похож.

– На кого?

– Ну, на чеченца, в смысле.

Я внимательно изучил физиономию Витька и решил, что ничего кавказского в ней нет.

– Эй, исламисты, хвать базарить!

Делом занимайтесь. Осталось восемь минут, – окликнул нас сержант Круглов.

– А что будет дальше? – тихо спросил я у Витька.

– Дальше? Дальше будет «ласточка».

«Ласточка» – это самая изощренная милицейская пытка.