Я попытался сосредоточиться. Это мистика какая то – я тут разоблачаю главное действующее лицо в Гильдии, а они имеют честь пригласить…

Итак, завтра в восемнадцать ноль ноль, в студии. Будет присутствовать ограниченный круг приглашенных, что само по себе, насколько мне известно из не слишком богатой журналистской практики, должно восприниматься ими как причисление к лику святых.

В ушах зазвучал марш Мендельсона. Верный признак того, что случится что то интересное. Дурацкий симптом, преследующий меня на протяжении последних лет семнадцати. Десять лет назад, услышав звуки марша по школьному радио, я пытался пригласить в библиотеку соседку по парте с загадочным именем Ариадна. Первая красавица класса назвала меня идиотом. Одноклассники давились хохотом и принесенными из дома бутербродами, а у меня впервые помутилось в глазах. С тех пор я ношу очки, и ненавистная музыка заменяет мне интуицию, начиная звучать в ушах при малейшем дуновении ветра перемен.

– Глеб Егорович, есть возможность получить эксклюзив по интересующей нас проблеме. Могу я сдать материал через два дня? – без всякой надежды поинтересовался я у начальника.

– Вы можете сдать статью когда угодно, вас это все равно не спасет, – Спозаранник был, как всегда, безукоризнен в проявлении добрых чувств к подчиненным.

Странное дело, мы оба носим очки, но в его стеклах всегда отсвечивает фанатизм трудоголика, а в моих – отражается лишь непонимание сложившейся внутриполитической ситуации,

«Надо предупредить Ковальчука о завтрашней встрече», – вспомнил я своего ангела информатора из Управления по экономическим преступлениям. Глава Гильдии авторов Сухарев живо интересовал Ковальчука, который с недавних пор стал упражняться в стендовой стрельбе не по безликим мишеням «бандитам», а по рамочному портрету защитника авторских прав.

Именно Ковальчук, глумливо улыбаясь, подарил мне в День свободной прессы красивую коробочку видеокассеты с загадочной надписью «Любовь по питерски».

– Сказка на ночь, Михалыч. Рекомендую просмотр в одиночестве или в кругу ну очень близких друзей.

Ковальчук старше меня на каких то три месяца, но всегда снисходителен к моему житейскому опыту. «Пока я тут постигал тяготы жизни, ты вел три месяца безоблачной внутриутробной жизни», – любит повторять Ковальчук.

Вечером я посмотрел подаренную кассету. Выяснилось, что это была наша отечественная порнуха. По уверениям Ковальчука, порнофильмы производил или, вернее, продюсировал их все тот же Андрей Викторович Сухарев. Впрочем, Ковальчуку доказать причастность Сухарева к порноиндустрии пока не удалось. Более того, даже если бы Ковальчук и уличил в чем то главу ГАВа, потом пришлось бы долго доказывать, что Сухарев снимал именно порнографию, а не низкопробную эротику (которая у нас не запрещена).

Поэтому опера Ковальчука мучила изжога, а журналиста Модестова – альтруистское желание избавить друга оперативника от этих неприятных физиологических проявлений.

* * *

Известный в мире видеобизнеса предприниматель Андрей Сухарев пребывал в дурном расположении духа. Сорока в милицейских погонах принесла на хвосте известие, что уэповец Ковальчук пытается разыграть очередную оперативную комбинацию. До сих пор Сухарев морщился при воспоминании о визите сотрудников УЭПа и службы безопасности московского концерна, купившего права на один из американских фильмов, распространением которого «по собственной инициативе» занималась и его Гильдия.

Тогда, правда, в Сухаревской студии поживиться было особо нечем – в руки оперативников попала лишь одна мастер кассета с «Подледным миром» и одна единственная «полиграфийка» – коробка от видеокассеты – с реквизитами Гильдии.