Контраст между красавицей Завгородней и небритым оперативником был настолько разителен, что я, застонав, снова закрыл глаза. Но очередная пощечина дала понять, что парад звезд нашего агентства закончился.

Ковальчук и еще два человека, лица которых мне были слабо знакомы, подхватили меня и потащили куда то. Их грубая брань чем то напоминала мне «Турецкий марш»…

* * *

Позже выяснилось, что своим освобождением я был обязан педантичности Спозаранника, суровости Обнорского и оперативности Ковальчука.

На следующий день после той тусовки для избранных, на которую я ушел, никого в агентстве об этом не предупредив (а чего предупреждать – обычная пресс конференция), Спозаранник рвал и метал. Московские коллеги из «Старой газеты» ждали мой материал о Сухареве и звонили с периодичностью в пятнадцать минут, заявляя, что расходы на оплату междугородних разговоров отнесут на счет агентства. А от автора, то есть меня, не было ни слуху ни духу. Тогда мой непосредственный, начальник настрочил докладную Обнорскому, заявив, что снимает с себя всякую ответственность за такого безответственного подчиненного.

Выяснение должностных обязанностей между начальниками разного ранга переросло в громкую перепалку, на шум которой сбежались почти все сотрудники агентства.

Будь я на месте, я бы тоже прибежал. Поскольку происходившее – уникальная возможность собственными ушами услышать, как интеллигентный Спозаранник с логикой математика и лексикой завязавшего бандита доказывает Обнорскому, что он, Спозаранник, – чист аки дитя перед первым причастием. Это при том, что девиз Обнорского – «Шеф всегда прав, а когда он не прав – см. пункт первый».

Словом, посмотреть было на что. В какой то момент, разумеется, перешли на личности, в основном на мою. В общем, все складывалось для меня крайне неудачно. Но потом тихая Аня Со болина неуверенно произнесла: «Знаете, а на Мишу Модестова это совсем не похоже». В воздухе повеяло тревогой.

– Чем занимался Модестов в последнее время? – хрипло спросил шеф Спозаранника.

– Сухаревым.

– Это что то с авторскими правами связанное? – уточнил Обнорский.

– Да. Вчера он отправился добывать какой то эксклюзив по этому поводу, – сказал Спозаранник.

– Куда отправился?

– Он не сказал.

– И не объявлялся после этого? – спросил Обнорский.

– Не объявлялся, – ответили ему.

– Быстро свяжись с источниками Модестова, – бросил Обнорский Спозараннику, – раздай номера их телефонов сотрудникам. Может, кто из источников чего и знает.

Надо сказать, что база данных об источниках информации – строго секретный проект Спозаранника. Сведения о них он стряс со всех своих подчиненных и закодировал все в своем компьютере. Кроме Спозаранника, к этой базе никто доступа не имеет.

– Я не могу открыть всем источники информации, – ответил Спозаранник. – Я за них расписывался кровью.

Обнорского прорвало. Тяжело надвигаясь на Спозаранника, шеф тихо, с угрозой произнес:

– Если ты, конспиратор параноик, будешь играть в партизаны, я буду эсэсовцем.

– Хорошо, – побледневший Спозаранник направился к своему компьютеру. – Только пусть все выйдут из кабинета.

Через несколько минут Глеб протянул Обнорскому листок с распечаткой фамилий и телефонов моих информаторов. Среди прочих там была и фамилия Ковальчука.

Не знаю, как уж так получилось, но Коваль чуку позвонил сам Обнорский.

– Это Обнорский вас беспокоит, директор агентства…

– Слышал, знаю, – Ковальчук был не в духе.

– У нас к вам вопросы.

– Вопросы обычно задаю я, – Ковальчук не был знаком со вспыльчивым и самолюбивым характером Обнорского.