Андрей Константинов. Дело о пропавших брюках
Рассказывает Михаил Модестов
«Принят в агентство после увольнения из оркестра Мариинского театра, затем работал в ресторанах. Бесконфликтен. Исполнителен. Вежлив. …Недостатки: рассеян, физически не развит, близорук. Слишком мягок при общении с источниками. Рекомендации к использованию: поскольку общественно значимые криминальные события в области культуры происходят нечасто, предлагается постепенно перепрофилировать, поручить Модестову расследование в другой сфере». Из служебной характеристики
Еле слышное гудение процессора и полное одиночество (редкое в обычном шатании народа по коридорам и отделам агентства) вызывали вообще то свойственный мне, но всячески подавляемый мною же прилив вдохновения. Нынешний приступ был отчасти связан с тем, что, во первых, герой моих разоблачающих материалов наконец то перестал быть лишь совокупностью сведений о нем и обрел реальные очертания. А во вторых, на носу была очередная аттестация, то есть сопоставление всех «за» и «против» моего пребывания в агентстве. Естественно, я был «за». Мое пребывание в Мариинке и все последующие события, с ней связанные, теперь казались мне небытием. О прошлых временах напоминали лишь многочисленные знакомые, с которыми я предпочел бы сейчас быть незнакомым вовсе. Однако этих встреч было не избежать – в агентстве я считался специалистом расследователем в области культуры. В принципе, мое настоящее меня совершенно не смущало. Переквалификация из виолончелиста в журналисты – не самый крутой поворот событий. Другое дело – из пожарных в премьер министры. «Придуманная Сухаревым схема очень проста», – писал я. Пальцы, еще не отвыкшие от виолончели, довольно сносно скользили по клавиатуре. – Доброе утро, коллега. Михаил, ты случайно мою кружку не 6pал? – спросила рыжеволосая сотрудница нашего отдела Валентина Горностаева. У меня уже давно создалось впечатление, что ежеутренние оперативно розыскные мероприятия по обнаружению чашки, которые организовывала Горностаева сразу же после прихода на работу, – способ приводить коллег в замешательство. Я абсолютно точно знал, что горностаевской чашки не касался с того момента, когда впервые был уличен в невольной экспроприации этого сосуда. Однако сейчас, под испытующим взглядом Валентины, стал лихорадочно соображать… Наконец, разозлившись на собственную слабость и горностаевскую напористость, выдавил: – Здравствуйте, Валентина. Ваша чашка в последний раз была мною заменена в кабинете у шефа. Из нее пил завхоз… Валентина презрительно фыркнула и отправилась на поиски завхоза, а я, бывший виолончелист, с ужасом понял, что сдал Скрипку – заведующего нашей хозчастью – с потрохами… – Приветствую, Михаил Михайлович, – начальник нашего отдела, неутомимый Спозаранник, бодро прошагал к рабочему столу. – Хочу вам напомнить о том, что срок сдачи материала истекает через день и три часа. (Мой непосредственный руководитель всегда был предельно точен в формулировках.) – «Старая газета» уже запланировала под вашу «эпохалку» полосу, – продолжил он. – А вы еще должны дать прочитать материал юристу. Из коридора потянуло дымком – наши дамы устроили перекур. День в агентстве начался.
* * *
«Нетрудно догадаться, кому именно известный в мире видеобизнеса предприниматель Андрей Сухарев выдал первую лицензию от своей Гильдии авторов и видеопроизводителей (ГAB), – конечно, себе» Телефонный звонок прервал процесс написания материала. Я снял очки и услышал: – Господин Модестов, вас беспокоит Гильдия авторов и видеопроизводителей. |
