– А?… Да. Конечно… да.

Ветер прошуршал по листве… зябко… бабье лето. Мы сели в машину. Я пустил движок.

– У тебя есть сигареты?

– Да, конечно… Не знал, что ты куришь…

– Я, собственно, почти не курю…

Щелчок зажигалки… ярко алые губы, сжимающие сигарету… морщинка… Семье чем то тысяч дней… «Ты во Внукове спьяну билета не купишь, чтоб хоть бы пролететь надо мной».

– Владик пропал, Сергей…

– Это я понял… Но чем я то могу тебе помочь?

– Но ты же мент… то есть… ты же…

Сергей, помоги мне.

– Я бывший мент, Вера… И почему ты считаешь, что произошло нечто худое? Может, просто загулял?

– Его нет больше суток… его убили.

– В милиции ты уже была?

– Да… да. Там никому ничего не нужно. Там., они там… они… там…

И она заплакала… Она заплакала. Уронила сигарету и заплакала, как плачут бабы во всем мире. Вмиг ничего не осталось от облика аристократичной петербурженки… самая красивая девочка с дерзкими глазами рыдала взахлеб, текла по лицу косметика, дымилась на резиновом коврике сигарета. Серое небо над Наличной улицей клубилось облаками с Балтики… и плакала женщина.

***

Вот так началась для меня эта история… Впрочем, нет, началась она по другому.

Вчера, когда я закончил возиться с бумагами, потянулся, закурил и подумал: хватит на сегодня, – в кабинет вошел Шеф.

– Хорошо, что ты на месте, – сказал Шеф. – Дело есть.

С Обнорским я познакомился в Нижнем Тагиле, но эта совсем другая история…

– Дело есть, – сказал Шеф.

– На миллион? – спросил я. Работать сегодня мне уже совершенно не хотелось.

– На сто баксов, – ответил он. – Пока… а потом, может, и побольше настучит.

– О'кей. А в чем дело?

– У меня сейчас дамочка сидит, жена нового одного. Так вот этот новый пропал. Ментам, сам понимаешь, наплевать.

Ей посоветовали обратиться к нам…

– Понятно, – вздохнул я. – Давно пропал?

– Сутки.

– Ну так, может, бухает где… мы то при чем?

– При том, что есть возможность заработать сотню другую долларов. Пойдем, познакомишься с тетей. Я ей отрекомендовал тебя в высшей степени.

– Ну пойдем… познакомимся. За сто баксов можно и познакомиться.

Мы прошли по опустевшим к вечеру коридорам Агентства и вошли в кабинет Шефа. У окна стояла женщина. Она стояла спиной к нам… я не видел ее почти семнадцать лет… но узнал сразу.

– Вот, Вера, – сказал Обнорский, – познакомьтесь…

Она обернулась, глаза встретились.

– …А ты чего встал в дверях? Проходи, Серега… вот, познакомьтесь: один из лучших наших сотрудников, в прошлом опер уголовного розыска Сергей Ложкин.

У меня заколотилось сердце… как тогда… Глаза Верины смотрели на меня изумленно и спрашивали: ты? Это ты?

Кроваво горела рябина осенью семьдесят девятого… Это – ты?… Да. А ты – это ты?

– А это, Сергей, Вера… У нее проблема, и ей нужно…

Обнорский посмотрел на Веру, осекся.

Потом посмотрел на меня и снова на нее… И что то понял. Иногда меня пугает эта его способность понимать то, о чем еще не сказано.

– Вы знакомы? – спросил Обнорский с интересом.

– Немного, – сказал я. У меня пересохло горло… как с похмелья.