– Что ж ты, Жора, отпустил этого мерзавца? Впредь не будешь действовать по принципу: «Послушай женщину и сделай наоборот»? Я ведь тебе говорила, что Батманов замешан в этом деле.

– Ну, интуицию к делу не пришьешь. Фактов то не было. А теперь, Марина Борисовна, – потупившись, сказал Зудинцев, – я должен тебя расстроить. Нас троих – тебя, Родиона и меня – вызывает на ковер Обнорский. Всыплет по первое число.

– За что? – спросила я, хотя примерно догадывалась, каков будет ответ.

– Видишь ли, когда все наши предположения подтвердились и народ в УБЭПе врубился и забегал, я пошел к Обнорскому и все ему рассказал. Ну а он, как обычно, вместо того, чтобы возложить лавровые венки на наши гениальные головы, разорался.

– Когда? – спросила я обреченно.

– Сейчас он в УБЭПе. А после обеда – готовься. Но крайним он считает меня, как старшего по званию. Помнишь, как говаривал незабвенный дон Карлсоне? «Женщины и дети могут быть беспечны, а мужчины – нет».

Подполковник Зудинцев кисло мне улыбнулся и пошел оповещать Родиона Каширина о предстоящем разносе.

***

– Вы что, мать вашу, совсем обалдели? – Наш шеф никогда не изменял своим традициям – любую разборку с подчиненными он начинал именно с этой фразы. – С Агеевой мне все ясно, у нее борзометр давно зашкаливает. Но ты, Михалыч! Ты же опер, профессионал! Как ты мог играть в бирюльки с этими недоумками с филфака? Стажерку несовершеннолетнюю задействовали, в нимфетку обрядили: «Дяденька, а ты тетенькины деньги случайно не брал?» Позор! Расследователи хреновы!

Уволю к матери всех!

Минут через пятнадцать Обнорский выдохся и от сокрушительной части своего выступления перешел к созидательной. Из нее следовало, что руководство УБЭПа собирается отрабатывать выдвинутую сотрудниками «Золотой пули» версию. Но организованную преступную группу врачей, если таковая имеется, хотят брать с поличным.

– Поинтересовались, кстати, нет ли у нас еще одной стажерки, желающей поучаствовать в поимке Лазаря Моисеевича на живца, – ухмыльнулся Обнорский.

– Есть! – Я сделала шаг вперед и бесстрашно посмотрела в глаза шефу.

– Марина Борисовна, вы, наверное, не поняли. Им нужен человек, который ляжет под скальпель…

– Именно это я и собираюсь сделать. Кроме того, у меня есть кредитная карточка.

– Кредитку вам выдадут в УБЭПе.

Зачем рисковать своими сбережениями.

А вот лицом и полюбившимися нам морщинками (ну не гад ли?!) рискнуть придется…

***

– Не надо так волноваться, голубушка, успокаивал меня Лазарь Моисеевич. – Золотое армирование – пустячная операция, в нашей клинике она отработана до мельчайших деталей. Я гарантирую вам потрясающий результат. У вас еще есть полчаса, успокойтесь, подумайте о чем нибудь приятном – о море, о солнце, о красивых мужчинах.

– Я подумаю о Марлоне Брандо. Можно? – попыталась пошутить я.

– У вас прекрасный вкус, голубушка. Я уверен, что вас ждут новые блестящие победы.

Лазарь Моисеевич ласково потрепал меня по щеке и направился в операционную.

Молоденькая медсестра Леночка велела мне раздеться догола и убрать волосы. Я забрала их в хвостик на самой макушке и крепко стянула бархоткой, в которую незаметно воткнула миниатюрный радиомикрофон. Пришел анестезиолог и сделал мне укол. Через несколько минут все поплыло у меня перед глазами. Леночка помогла мне взгромоздиться на каталку, и меня повезли в операционную.

– Ну, с Богом! – сказал Лазарь Моисеевич.