Вот так, собираясь на работу, я почти с восторгом вспоминала своих коллег по «Золотой пуле». И думала о том, что если бы хоть кто то из них узнал об удивительной метаморфозе, происшедшей со мной совсем недавно, то был бы немало удивлен. Но я решила хранить свою маленькую тайну, покуда сами не прозреют. Да и как признаваться в том, что ты вдруг неожиданно изменилась.

И ведь ничего вроде особенного не произошло. Сотрясение мозга я не получала. Между жизнью и смертью не зависала. Темного тоннеля со светом в конце, как некоторые, не видела. Просто провалялась месяц в горячечном бреду с банальным воспалением легких. Но вот – то ли с капельницами в меня влили что то новое, то ли больница – место особое, для длинных дум, но ощущение, что теперь я – другая, было как озарение, как молния.

Честно говоря, после той майской поездки на Валаам, где я обнаружила частную клинику, в которой ставили опыты над наркоманами, в Агентстве меня возлюбили даже те, кто до этого только здоровался. В больнице меня навестили чуть ли не все сотрудники «Золотой пули». Шаховский, помню, так волновался, что даже не мог букет затолкать в банку из под маринованных огурцов и всю воду пролил мне на одеяло.

Потом, говорили, замначальника ГУВД прислал на имя Обнорского благодарственное письмо с надеждами на дальнейшее сотрудничество, которое Ксюша, секретарь Андрея Викторовича, повесила в деревянной рамочке на стене в приемной рядом с дипломами и почетными грамотами Агентства. А Татьяна Петровна, наша буфетчица, чистя лук, всплакнула над моим здоровьем и сказала, что впредь будет следить, чтобы я сок прямо из холодильника не пила (она будет специально подогревать до комнатной температуры).

Вспоминая своих коллег, я тщательно перебирала вешалки в шкафу. И выбрала новую белую блузку с белой же гладью на воротничке. Я люблю это ощущение на теле холодного струящегося шелка, желание слиться руками, шеей, грудью со снежной тканью. Последний штрих – мазок алой помады на губах.

Ничто в то прекрасное утро не предвещало ни бурь, ни разочарований.

***

В Агентство, как мне кажется, я не влетела, а впорхнула. Незнакомый охранник, как и его сменщик Геша, резался сам с собой в нарды. Прямо профессиональная болезнь какая то.

– Приветик! – Я сделала первый шаг по знакомому коридору.

– Вы к кому? – не поднимая головы от доски, неожиданно хрипло спросил парень.

– Я работаю здесь. Завгородняя!

Пропуск! – Он даже не шелохнулся.

– Совсем, что ли, охренели? – Хорошего настроения как ни бывало. Я порылась в сумочке и швырнула на стол удостоверение «Золотой пули».

Охранник долго и внимательно изучал мою ксиву, потом, опять же не глядя на меня и счастливо улыбнувшись чему то, стал набирать местный номер телефона:

– Алексей Львович, я ее все таки застукал! Дамочка с поддельным документом. Срочно сюда!

Через минуту из за угла коридора выскочил возбужденный Скрипка, пронесся мимо меня, чуть не сбив с ног, выскочил на лестницу и, никого не обнаружив, вернулся назад:

– Где она?

– Да вот же! – Охранник обалдело переводил взгляд с меня на Скрипку.

Это же Завгородняя… Привет, Светочка!

– Я и говорю – с поддельным документом…

До Скрипки, видно, что то дошло:

– Ладно, бди дальше. Все равно попадется. Должно сработать…

Он приобнял меня и повел в репортерскую.

– Что тут у вас происходит, Леша?

– А… – Он уныло махнул рукой. – Все из за Спозаранника… Представляешь, где то в ночном клубе потерял удостоверение, гад.

– Не болтай.