– Этого недостаточно. Все это легко разбить, – возражал я. – Конечно, из меня «пиарщик» плохой, но для следствия нужны другие доказательства.

– Может, они уже сделаны, а может, их сейчас делают, – сказала Валя. – А вообще, следствие и «пиар» – это совершенно разные вещи. В «пиаре» никаких доказательств не надо. Просто сказали по телевизору, показали тушку Трубочиста, напомнили про машину, про обстоятельства похищения – и все. Достаточно! Тупорылые пенсионерки кинутся голосовать против сегодняшнего мэра!

– Не нравится мне, как ты о пенсионерах говоришь, – недовольно изрек Спозаранник. – Уж не такой глупый у нас народ, как ты себе представляешь!

– Да?! – вскинулась Горностаева. – А ты забыл, что творилось на первом канале перед президентскими выборами? Нашим людям что ни расскажи, во все поверят.

14

В Братск мы поехали на поезде.

В Сибири у людей очень странное представление о расстояниях. Шестнадцать часов, которые нам предстояло провести на колесах, помощник мэра охарактеризовал, как «тут рядом, полтыщи километров, не больше». Поэтому поехали мы в купе. Попутчиками нам попались хоккеист, возвращавшийся домой с какого то чемпионата, и древняя бабка, у которой, однако, хватило сил залезть на верхнюю полку и проспать там всю дорогу.

Воспользовавшись отсутствием трезвенника Спозаранника, мы пили коньяк, и запивали его пивом. На следующий день мы прибыли в Братск.

Детский садик нашли почти мгновенно.

– Ты постой тут, а я пойду выясню, кто звонил в Северобайкальск, – сказала Горностаева.

– Как ты хочешь это сделать? – поинтересовался я.

– Потом расскажу, и вообще, у женщин свои секреты.

Она ушла, а я остался ждать ее на скамеечке. Зазвонил сотовый телефон, это был Спозаранник:

– Здорово, Родион! Как доехали?

– Все нормально. Сейчас около садика. Валька пошла вовнутрь разведать обстановку.

– А ты, значит, опять бездельничаешь?

– Нет, я в засаде.

– Ладно. У меня для вас новость, причем хорошая. Я показал гаишникам с поста ГИБДД фотографии тех аферистов из автосервиса. Они опознали того, которому ты на сотовый звонил. Так что верной дорогой идете, товарищи! Значит, Трубочистов, если вообще жив, то где то у вас там обитает. Но он жив.

– Откуда такая уверенность?

– От верблюда. – Глеб рассмеялся и продолжил:

– Сегодня с утра при помощи майора, которого нам рекомендовал мэр, нам удалось установить, что господин Ерохин, тот самый, из автосервиса, является двоюродным братом Трубочистова!

– О! Я даже подпрыгнул, когда услышал такую новость. – Родственники, значит! Тогда он точно жив, и все это громадная афера!

То– то! Ну ладно, звони мне через каждые три часа, будь на связи.

Только я отключился, как на улицу вышла Валя. Судя по ее довольному виду, нам «поперло».

– Все, Родька, скоро домой!

– Что там?

– Ну что? Все нормально. У них тут всего один аппарат, стоит у заведующей.

Очень часто из Северобайкальска звонил некий мужской голос, который все время представлялся разными именами. Это было очевидно, и коллектив над этим посмеивался. Звонивший всегда просил позвать Надю, нянечку. Сейчас она не работает – ушла на аборт, причем, как оказалось, довольно поздний. Явно – от своего северобайкальского хахаля. У нас есть ее домашний адрес и телефон. Вот и вся симфония!

– Класс! Офигеть! А как это они тебе все выложили?

– Видишь ли, женщины болтливы от природы. В общем, долго рассказывать…

15

Через двадцать минут мы были в подъезде, где жила Надя.