|
Видимо, перед тем, как стрелять, Эмиль Готье успел продумать, как вести себя дальше: едва положив оружие на стол, он в самом прямом смысле слова стал давать показания, глядя прямо в глаза комиссару. - Он ведь сам объявил, правда? Убийца должен был умереть. И раз у него не хватало смелости сделать это самому... Самообладание у него было совершенно невероятное! - Я сделал то, что считал своим долгом. Интересно, слышали его остальные? В коридоре раздался топот - это сбегались слуги. Тогда доктор ринулся к двери, чтобы помешать им войти. Мегрэ не разобрал, что он им говорил, но слуги ушли. - Я сам видел, как Сен-Фиакр бродил вокруг замка ночью накануне преступления. Потом я понял... Готье-младший ломал комедию. Но актер из него был никудышный, и реплика его прозвучала насквозь фальшиво: - Суд решит, насколько... Тут раздался голос доктора Бушардона: - Значит, вы уверены, что де Сен-Фиакр убил собственную мать? - Совершенно уверен! Иначе разве бы я решился? - Значит, вы видели его возле замка в ночь накануне преступления? - Так же ясно, как вижу теперь вас. Он оставил машину на въезде в деревню. - А других доказательств у вас нет? - Есть. Сегодня утром ко мне в банк приходил мальчик-служка вместе с матерью. Мать и заставила его рассказать. Вскоре после мессы граф попросил ребенка передать ему молитвенник и обещал некоторую сумму денег. Мегрэ терял всякое терпение: ему казалось, что эти люди намеренно не дают ему сыграть свою роль в этой комедии! Да, именно комедии. Почему доктор вдруг заухмылялся себе в бородку? И почему священник тихонько отстранил от себя голову де Сен-Фиакра? Да, этой комедии суждено было получить продолжение, в котором драма тесно соседствовала с фарсом. И правда, граф де Сен-Фиакр поднялся на ноги, точно пробудившись ото сна. Глаза его потемнели, на губах играла зловещая усмешка. - Ну-ка повтори! Повтори мне в лицо! - воскликнул он. И тут раздался совершенно душераздирающий вопль. То вырвался наружу животный ужас, охвативший Эмиля Готье, который, словно ища защиты, судорожно вцепился в руку Мегрэ. Но комиссар отступил назад, оставив двух мужчин лицом к лицу. Лишь один человек ровным счетом ничего не понимал: Жан Метейе. Он выглядел почти столь же перепуганным, как молодой клерк. В довершение всего кто-то опрокинул один из канделябров, и от загоревшейся скатерти потянуло гарью. Но адвокат потушил начавшийся было пожар, вылив на стол бутылку вина. - Поди сюда! Это был приказ. И отдан он был таким тоном, что ослушаться было немыслимо. Мегрэ схватил револьвер и с первого же взгляда определил, что патроны в нем холостые. Он уже обо всем догадался. Морис де Сен-Фиакр привалился головой к священнику, шепотом велел ему молчать - пусть остальные думают, что он действительно убит наповал. Теперь это был совершенно иной человек. Граф казался выше ростом, крупнее. Он не сводил глаз с Готье-младшего, и управляющий наконец не выдержал, кинулся к окну, распахнул его и закричал сыну: - Сюда! Это было неплохо задумано. |
