Оперативный отдел работал по шестнадцать часов в сутки. Хатынский сообщил: дело на контроле там — указал пальцем в потолок, намекая явно не на бога. И если ситуация усугубится, а результатов по-прежнему не будет, то можно скручивать звезды с погон. Проверялись мастерские таксидермистов. Их в городе оказалось только две. В одной работал пенсионер, способный передвигаться только в инвалидном кресле (а также его супруга и внучок с признаками аутизма), в другой — сорокалетние сестры-близняшки, по национальности селькупы — мрачноватые, неразговорчивые, но едва ли тянущие на убийц. На вопрос, доводилось ли им снимать скальпы, сестры переглянулись, дружно кивнули. Потом уточнили: эти несчастные были не люди, тем более не маленькие русские девочки. На последний вопрос — где их мужья, женщины дали иносказательный ответ: духи забрали восемь лет назад. «Огненная вода была некачественной», — предположил Туманов, вернувшись в кабинет.

Проверяли работников заповедника, лесников, но без особого энтузиазма. Странная картина вырисовывалась: убийца девочек в лесу чувствовал себя как рыба в воде. А также успешно растворялся в городской среде, что было как-то фантастично. «Разные люди?» — предложил завиральную версию Хорунжев. «Это как?» — не поняли остальные. Туманов попробовал объяснить: серийные убийства — дело сугубо индивидуальное, в некотором роде интимное, и две, к тому же кардинально противоположные, личности — просто нонсенс. Чтобы две «одинокие» души нашли друг друга — не смешите мои тапочки, что называется. Побудительных причин у серийных убийц не так уж много. Наслаждение властью над жертвой — раз. Сексуальный подтекст (традиционно получать удовольствие от близости он не может) — это два. Месть — три. Голоса в башке, призывающие убивать — четыре. Власть над беспомощным ребенком — так себе удовольствие. Месть — тоже из другого болота. Голоса в башке — возможно, но сомнительно. А вот сексуальное удовольствие — гнусное, извращенное, неприемлемое для нормального человека, да еще и помноженное на страсть к убийству — это то, что, собственно, и происходит. «Коллектив единомышленников», мягко говоря, сюда никак не вписывается.

Особое внимание уделяли пациентам психбольницы. Проходящие лечение не волновали — только выписанные. Я лично занималась этим вопросом, собирала информацию, погружалась в чарующий мир умственных патологий. Главный врач лечебницы Нефедов Юрий Иванович психологическому портрету маньяка, слава богу, не соответствовал. Он был любезен, предложил кофе, заставил помощницу извлечь из архива пыльные истории болезней. Шизофрения, диссоциативные расстройства, паранойя, маниакальные синдромы, психопаты… Ничего стоящего, к сожалению, не выбрала. Женщин вычеркнула сразу. Белая горячка, деменция, запутанные расстройства психики, несовместимые с нормальной жизнью, — тоже исключила. Большинство из тех, кого выписывали, снова попадали в больницу, другие покидали регион, их следы терялись. Около десятка оставались на учете у психиатра, принимали лекарства, проходили профилактические осмотры. Я напрасно теряла время! Убийца не был сумасшедшим. Нормальным человеком он тоже не был, но все же психических отклонений не имел.