— Прекрасно понимаю, душечка, зачем вы это делаете. Я в курсе происходящего. К сожалению, вы зря теряете время. Тот, кого вы ищете, прежде всего педофил. У него нездоровая тяга к малолетним девочкам. И только во вторую очередь он жестокий убийца. Однако он не псих — судя по тому, что его еще не поймали. Этот человек отлично заметает следы, сливается с местностью, располагает, судя по всему, заурядной внешностью. Он ВМЕНЯЕМ, как бы вам ни хотелось обратного. Подобные пациенты через мои руки не проходили. Наша клиентура, как бы это выразиться… несколько проще. И с чего вы взяли, что он «выпускник» нашей больницы? В районе несколько подобных учреждений. В крае — сотни. В Советском Союзе… даже страшно представить… Ищите своего клиента среди тех, кто держится подальше от заведений, кои я имею честь представлять. Заходите, если что, буду рад, Маргарита Павловна. Вынужден, кстати, предупредить: в ваших глазах порой возникает блеск, который я часто вижу у своих пациентов. Так что будьте осторожны, некоторых тем лучше не касаться…

Доктор был прав, безумие становилось моей повседневностью. Хуже всего приходилось ночью: являлись люди без лиц, стучали в окно, я слышала глухие голоса. Я просыпалась в холодном поту и однажды пожалела, что выгнала Малеева — хоть кто-то был бы рядом. Туманов же вел себя скромно, при встрече опускал глаза, все еще стыдился своего «провала». Я давно об этом забыла — подумаешь, напился мужик. Ему даже в голову не приходило спросить, как я сплю ночами! Прошло два дня. Все звонки в дежурную часть сопровождались замиранием сердца. Сводки просматривали, не дыша. Убийца затаился, на дело не спешил. Видимо, включился инстинкт самосохранения. Вероятность попасться выросла в разы. Он мог сделать паузу или решил сменить тактику.

— Не думаю, что он прекратит, — бормотал Туманов, просматривая отчеты оперативников. — Но может взять тайм-аут, присмотреться к новой для себя реальности. Воспользуемся затишьем, товарищи офицеры, или как всегда?

В накуренном помещении собрались все оперуполномоченные и даже я. Просить не курить было глупо. Все равно не поймут, что я имею в виду.

— Тему с умалишенными я бы закрывать не стал, — сказал Горбанюк. — Все маньяки по-своему психи. Он мог стоять на учете, принимал таблетки, купирующие позывы к насилию. Для подобных препаратов, разумеется, нужен рецепт.

— Или не нужен, если ты сам медик, — хмыкнул Шишковский. — Об этом не подумали? Как насчет похоронных агентств, сотрудников патологоанатомической службы? Этих добрых людей хлебом не корми — дай кого-нибудь препарировать. Наверняка знают, как снять с человека скальп.

— Им это зачем? — не понял Туманов. — Подобными манипуляциями прозекторы не занимаются. Работникам морга, готовящим тела к погребению, такое тоже ни к чему. Их задача — откачать кровь, заполнить тела бальзамирующим раствором, придать человеку в гробу относительно сносный вид. Но Глеб прав, этих людей надо проверять. По крайней мере, они умеют держать скальпель в руке и знают, чем его заменить в «полевых» условиях. Будем вычислять этого Виннету, вождя апачей…

— С индейцами, кстати, история мутная, — сказала я. — Считается, что краснокожие после сражений снимали скальпы со своих врагов. Это приносило удачу, служило подтверждением боевой доблести. Но я читала, что все это чушь и неправда. Снимать скальпы индейцев научили белые колонизаторы — а раньше им такое и в голову не приходило, индейцы были белые и пушистые.

— Спасибо, Маргарита Павловна, что пытаетесь отвлечь нас от работы, — ухмыльнулся Туманов. — Это именно то, что нам сейчас нужно.