— Почему с топором? — я невольно поежилась.

— Ну, так, — он пожал плечами, — для красного словца. Не хочешь с топором — пусть будет с бензопилой.

— Выдумал еще, — хмыкнула я. — Где ты встречал серийного убийцу с бензопилой? А если бензин закончится?

— У маньяков бензин не кончается…

Мы проезжали памятный поворот на лесную дорогу. Туманов замолчал, проводил его глазами. Я сделала то же самое. В душе поселились сомнения. Лучше бы домой пошла, чего опять потянуло на приключения? Слева проплывала заброшенная свиноферма, земляной вал, заросший частоколом крапивы. Все сильнее становилось не по себе.

— Ну, что ты все время ерзаешь? — недовольно спросил Туманов.

— Сиденья у тебя неудобные, — буркнула я.

— Нормальные сиденья. И машина практически новая, с обивкой все в порядке. Принцесса на горошине? — догадался он.

Я почувствовала, что краснею.

— Терпеть не могу горох, — проворчала я. — Больше кофе люблю.

— Хорошо, будешь принцессой на кофейном зернышке. — Туманов засмеялся и посмотрел на меня как-то странно и долго. Потом опять уперся взглядом в лобовое стекло.

А я задумалась: что означал этот взгляд? Раньше он так не смотрел. Пока я думала, свиноферма осталась за спиной, и потянулись жизнерадостные пейзажи. От сердца отлегало. К востоку от Урбени местность была живописная в любое время года. Бежали по пригоркам березки, подернутые желтым налетом. Зеленела трава — все еще густая, насыщенная соками. Покатые холмы вздымались волнами. Осинник справа резко отодвинулся, уступил место черничному бору. На опушке «живописно» валялись деревья, побитые бурями. Мараканское урочище находилось левее, на северо-западе — в эту клоаку, со скалами, черными осинниками и природными ловушками, нам сегодня не требовалось. Проселочная дорога забирала вправо. Где-то на востоке, в трех километрах, протекал полноводный Карагач. Леса справа уплотнялись, дорога гуляла волнами, обстановка уже не казалась безмятежной, как пять минут назад. Я снова стала вертеться, «кофейное зернышко» впивалось в чувствительную кожу.

— Далеко еще? — спросил Туманов, мельком глянув в зеркало над головой. И ему становилось неуютно. Солнце опустилось за шапки деревьев, но до сумерек еще оставалось время. Затухали дневные краски, рябил воздух. Машина въезжала в узкое пространство между обрывами, Туманов сбросил скорость. Колея углубилась, железо практически скребло спрессованную глину. С обрывов надменно взирали рослые сосны.

— Скоро, — прошептала я. — Проедем Гнилую яму, а там минуты три, если память не подводит…

— Ну и названьица у вас… — Туманов машинально снизил скорость, чтобы не повредить бампер.

Яма оборвалась за поворотом, потянулся длинный извилистый подъем. На вершине холма все изменилось, лес потемнел, жухлая трава стояла по пояс. Несколько подъемов, спуск. Справа показалось дощатое догнивающее строение с окнами-глазницами. Назначение его оставалось неизвестным, сама деревня находилась в глубине леса. Постройка служила ориентиром — мимо точно не проедешь. Справа спускался под горку смешанный хвойный лес. Автомобильной дороги в деревню не было. Машину мы оставили в кустах у дороги и стали спускаться под горку. Лес был вполне проходимым, обозначилась тропа. Туманов шел первым, настороженно озирался. В этих краях давно никого не было — ни следов, ни свежего мусора. Запах хвои подавлял все прочие запахи. Чирикали птички, прыгали по веткам. Мимо проплыл обросший мхом тотемный столб в полтора метра ростом.