Что ИМЕННО это было, Каструни сказать бы не смог. Ни тогда, ни когда либо впоследствии. Лишь одно было ясно – оно не принадлежало ни к нашему миру, ни к хоть как то упорядоченной Вселенной вообще. Это было какое то отливающее черным сущее воплощение кошмаров!

С него во все стороны летели клочья пены, оно колыхалось, поднимаясь вверх из зияющей у подножия стоящей торчком плиты дыры, подобно какому то чернильно черному желе. И оно явно было живым, поскольку смеялось смехом Джорджа Гуигоса! Потом из него вдруг молниеносно рванулись вперед черные желеобразные щупальца и сбили Мхирени с подгибающихся ног. Тот с воплем упал и черное скользкое нечто стало натекать на него подобно какой то обладающей собственным разумом черной слизи. Мхирени, весь облепленный липкой мерзостью сумел подняться – теперь из слизи торчали лишь его руки и голова. Темное нечто снова попыталось повалить его. Он вцепился в покрывающую его массу руками и начал отрывать ее от себя, но она оказалась упругой и снова и снова возвращалась на место. Похоже, бороться с ней было бесполезно.

Снова раздался демонический смех. Даже пожирая Мхирени заживо, чудовище дьявольски хохотало.

Каструни просто не мог, да и не осмеливался шевелиться. Нет, он должен оставаться на месте и просто наблюдать. Ему было плохо, перед глазами все кружилось, земля и кипящее тучами небо смешивались в каком то бешеном круговороте. Он отчетливо видел происходящее, и в то же время знал – такого просто быть не может. Ясно он отдавал себе отчет только в одном: что бы ни случилось дальше, он не должен издавать ни звука и ни в коем случае не терять сознания. Только не здесь и не сейчас…

Мхирени все еще пытался бороться, хотя видно было, что силы окончательно покинули его. А черная тестообразная масса по прежнему опутывала его своими поблескивающими щупальцами. Было заметно, что штука эта очень едкая.

В то время как он, напрягая жалкие остатки сил, продолжал бороться с ней, она, как кислота, разъедала его плоть. Кожи на нем почти не осталось – видны были только кровоточащее мясо и белая кость – освежеванная человеческая туша металась из стороны в сторону и, наконец, сдалась, со сдавленным бульканьем рухнув на землю. Наверное, это было и к лучшему, поскольку к этому моменту в Мхирени уже не оставалось ничего человеческого. Теперь была видна только пульсирующая, похожая на амебу масса, нижняя половина которой все еще скрывалась под землей.

– ПОЛНОЧЬ! – снова прогремел голос и Каструни понял, что чудовище разговаривает само с собой, как это любил делать Гуигос. – НУЖЕН ТРЕТИЙ, – продолжало оно.

Масса вдруг вытянулась вверх и приобрела форму, отдаленно напоминающую человеческую фигуру – только слишком большую, массивную, нескладную и отвратительную на вид. Привязанные на прежнем месте ослы, увидев ее начали пятиться, бить копытами и реветь от ужаса так громко, что, наверное, могли бы разбудить и мертвых. Человекоподобная черная амеба услышала их рев и неуклюже повернулась в их сторону.

– ПОРА – ПОЛНОЧЬ! – снова прогрохотал тот же ужасный голос.

С равным успехом это могло быть и заклинанием – призывом к темным богам, повелевающим грозами – на которое не замедлил последовать ответ. Вдали вдруг появилась молния шагающая на двух тонких изломанных сверкающих ногах. Молния, но обладающая разумом. Она БУКВАЛЬНО шла, двигаясь к Хоразину с востока, с каждым шагом ударяя в землю ослепительной вспышкой и быстро приближаясь к кошмарному существу, которое тянуло свои невероятно удлинившиеся псевдоподии к ослам.

Каструни видел все: в свете то и дело ударяющих в землю молний ног, даже с закрытыми глазами он чувствовал шагающую по направлению к нему разумную молнию, навсегда отпечатавшуюся у него в памяти.