Тела совершенно ошалевших от ужаса иракцев были покрыты бесчисленными кровоточащими укусами. И на сей раз первым опомнился Мхирени.

– Видения, говоришь! – задыхаясь рявкнул он, угрожающе надвигаясь на Гуигоса. – Миражи? Ах ты лживый старый ублюдок! Не знаю, что ты тут с нами за игру затеял, но только вот это никакое не видение и не мираж. – Он вытянул вперед руки покрытые бесчисленными крошечными ранками из которых сочилась кровь. – Видишь – это моя кровь, и она совершенно реальна!

– Сокровище, Якоб Мхирени, сокровище! – вполголоса пробормотал Гуигос. – Ты должен думать только о вознаграждении. Если, конечно, ты мужчина…

– Что? – оскалив зубы и занося над головой похожий на кувалду кулачище взвился Мхирени.

– Стой! – крикнул Хумнас. – Не трогай его. Пускай продолжает. Разве ты не видишь, что старик рехнулся? Но лично я нисколько не сомневаюсь, что в конце концов он приведет нас к сокровищу.

– Ага! – проворчал Мхирени. – Это он то рехнулся? Старый лис куда разумнее чем мы с тобой. Да и сокровища я пока что то не вижу.

– А что, если оно все же существует? – настаивал Хумнас.

– Да, – пробормотал Гуигос. – Вдруг оно есть? – Тут его голос неожиданно стал тверже. – Довольно угроз, Якоб Мхирени. Тебе хорошо заплатили, и заплатят еще. Так что за дело.

Мхирени скрипнул зубами и молча вернулся к рычагу. Укусы все еще кровоточили и невыносимо зудели – так, что он готов был разодрать на себе кожу. Когда он занял свое место, Гуигос сверился с часами и лицо его исказила гримаса ярости. Он что то прошипел себе под нос и Хумнасу показалось, что он услышал:

«Трое, мне нужны трое! Куда подевался этот проклятый грек?»

Вслух же старик проскрежетал:

– Давайте, вы двое, давайте! Тяните снова. Мы должны поднять ее до конца к полуночи.

Они снова навалились на рычаг и теперь дело пошло гораздо легче. Постепенно над полом поднялась вся плита – ужасный испещренный высеченными на нем заклятиями камень. Чтобы довести дело до конца их нужно было прочитать все до единой, а было их там десять, причем количество имело важнейший смысл.

Поскольку когда Господь подарил миру свои десять заповедей, Дьявол ответил на них своими…

Димитриосу Каструни пришлось возвращаться за часами. Он не хотел их терять – ведь это был отцовский подарок на девятнадцатилетие и только они еще как то связывали его с прошлым. Обнаружив их отсутствие, молодой грек тут же вспомнил, как за что то зацепился запястьем, подбираясь к краю скалы.

Наверное там он их и потерял. И конечно же, они оказались на камнях на том самом месте. И тогда же, взглянув на циферблат, Каструни понял, что времени у него в обрез. Теперь, если он даже поспешит, то окажется на месте всего за несколько минут до полуночи. Впрочем, что могут значить какие то минута или две?

Так решил Каструни, но еще до того как разразилась гроза. Гроза? Но столь странной грозы молодому греку видывать еще не приходилось – а ведь живя на восточном побережьи Кипра бывали просто ужасные грозы! Но они, как правило, бывали только в строго определенное время года, эта же явно никаких сезонов не признавала.

Молнии, казалось, сверкали прямо над Хоразином. Создавалось впечатление, будто гроза разыгралась лишь над древним городом. Черные, похожие на медленно вращающееся над самой землей колесо тучи, буквально кипели, в ставшем совершенно непроницаемым всего за какие нибудь пятнадцать минут небе.

И, тем не менее, дождя не было – только ослепительно сверкающие молнии и сопровождающие их раскаты грома. Но не гром в основном беспокоил Каструни – его он уже наслышался на своем веку – самым страшным оказались молнии.

Стоя над резко уходящим вниз, к Галилейскому морю, обрывом, Каструни вдруг почувствовал себя совершенно беззащитным перед молниями, высвечивающим его силуэт на фоне окружающей тьмы.