Фон Штуббе выбрал стул с высокой и строгой резной спинкой и жёстким сиденьем, но задрапированным необычной расцветки тканью. Усевшись на нём, он приготовился внимательно слушать хозяина кабинета, отставив правую ногу далеко вперёд, и положив правую руку на столешницу стола, а сам при этом чуть откинулся назад.

Гораций уселся обратно в своё удобное мягкое кресло, с жёстким профилем, и начал беседу, уже примерно представляя характер собеседника.

— Феликс фон Штуббе? Я Гораций Гинзбург. Но, да вы уже, наверное, заочно со мною познакомились.

Они обменялись ничего не значащими любезностями.

— Вы, наверное, теряетесь в догадках, зачем я вас позвал к себе?

Феликс кивнул.

— Ну что ж, не буду больше пытать вас неизвестностью.

— Вы знаете Фиму Сосновского?

Феликс задумчиво нахмурил свои брови, вспоминая, пока его память не подсказала, кто это.

— Вы имеете в виду беглого банковского работника, оказавшегося в Африке? Лет 20–25, некогда бывшего круглощёким крепышом среднего роста, скорее толстым, чем худым. Но месяцы лишений изрядно потрепали его.

— Да, несомненно, ему двадцать два, и он точно подходит под ваше описание. Где вы его видели?

— В Дуале. Германский Камерун.

— Однако…, куда закинула судьба непутевого племянника, — посетовал Гораций.

— А что, он ещё что-нибудь натворил?

— Нет-нет. Наоборот, он вернул потраченные деньги, да ещё и с процентами. Откуда у него деньги?

— Мамба дал, — философски проговорил Феликс.

— Вот как? А я надеялся, что он их заработал!

— А он их и заработал. Это кредит доверия. Мамба щедр, и не жаден. Он верит людям!

— А если люди его обманывают? — вкрадчиво поинтересовался Гинзбург.

— Тогда они умирают.

— А деньги?

— Деньги по обстоятельствам. Я же говорю, вождь чернокожих Мамба не жадный, он просто злопамятный. Успел сбежать, твоё счастье. Не успел — его. Но, насколько я знаю, никто не успел!

— Так, так, так, это хороший деловой партнёр. Цепкий, так сказать. А много ли у него денег?

— Денег у него, как таковых, нет, но он предоставляет возможность их зарабатывать! И многие этим пользуются.

— И что, много людей этим воспользовались и обманули?

— Воспользовались многие, обманули, пожалуй, я не знаю никого.

— Как так?

— Понимаете, — и Феликс придвинул свой стул поближе к столешнице, на которую положил обе руки.

— Этот вождь, он унган, колдун, по нашему, и…

— Уважаемый…, давайте не будем про мистику. Я знаю, что те, кто побывал в Африке и других дальних странах, излишне мистифицированы, сказывается специфический род занятий и зависимость от удачи, но банкир, это прежде всего трезвый расчёт, и не зашторенный различными предрассудками разум.

— Я с вами полностью согласен. Тогда кратко. Никто не желает обманывать вождя. Потому что это невыгодно. Тот, кто доказал ему свою преданность получит намного больше того, что предложат за предательство. Да и нет ни у кого желания быть перед ним предателем, обстоятельства, так сказать, не позволяют.

И Феликс невольно вспомнил отрезанные головы, развешанные на пиках возле хижины Мамбы, а также его чудовищное, в своём мрачном великолепии, копьё.

— Значит, вы уверены, что ваш чернокожий вождь надёжный и ответственный, мммм, человек.