В итоге, я всё скинул на отца Пантелеймона и отца Кирилла, они духовная власть, пусть и разбираются. Явив афроамериканцам своё зверолюдное лицо, я заставил плакать детей, креститься женщин, и испуганно хмурить брови мужчин. Думаю, я всем понравился!

Момо нехотя слушал мой приказ о временном размещении всей вновь прибывшей кодлы на окраине города Банги, и, как бы ему не нравились мои новые подданные, а выполнять указания всё же пришлось. Работа закипела. Стали восстанавливаться старые хижины. Но, помимо неприятной работы, я решил озадачить Момо и любимым делом.

А именно, нападать и грабить. Правда, грабить там уже и нечего было, но, у его партизанских отрядов была ещё одна цель — препятствовать вывозу каучука и других ресурсов из Бельгийского Конго. Диверсионные отряды, маленькими группами по пятнадцать-двадцать человек, перебирались через реку и растворялись в густом кустарнике, на противоположном берегу.

Зная коварную и дикую природу негров, я популярно им объяснил, что никого насиловать не надо, в том числе и мужчин, убивать чужих негров тоже. Можно брать в плен, уводить к нам всех желающих, и забирать каучук и слоновую кость.

Убивать можно только карателей из Force Publique, и то, скорее по необходимости, чем специально. Ну и конечно, распространять моё влияние на племена банту в Конго. Формировать мой притягательный образ защитника и объединителя всех племён негров, и работать на мой имидж, справедливого и щедрого вождя, надеюсь они меня поняли.

То, что я уже стал, помимо князя и султана, королём, только добавляло притягательности в мой образ великого и ужасного. Разобравшись в менталитете негров, я уже вовсю эксплуатировал образ сильного и могущественного унгана.

Великий колдун, скандировали язычники во всех уголках Африки, до которых могла дотянуться моя тень. Великий объединитель православной веры и подвижник, проповедовали посреди хижин и площадок, больших и малых селений, коптские священники.

Колоритная личность и стихийный вождь, вынесенный на гребне волны тотальной колонизации Африки из глубин чёрного континента, судачили по обе стороны Атлантического океана. И только Азия и Индия безмолвствовали, не в силах разобраться со своими проблемами.

Фриц Колль терпеливо дожидался вождя в своей хижине. Кроме него, тут находился переводчик с его стороны, и переводчик со стороны вождя. С первой встречи чернокожий вождь внушал к себе почтение и иррациональный страх.

Да, он был негром и дикарём, но от этого знания становилось только хуже, и мистический страх липкой удушливой волной накатывал на Фрица. До этого он не раз сталкивался с унганами. Многие чернокожие туземцы работали как на администрацию, так и на плантациях, но они не внушали и толику того страха, который внушал Мамба.

Вблизи он оказался ещё страшнее и неприятнее, но работа — это основное правило для немца, а Фриц привык хорошо делать свою работу. Разобрав бумаги, он выложил их перед собой. Один экземпляр, напечатанный на русском, он положил перед Мамбой, а другой оставил у себя. Для губернатора Камеруна не было новостью, что вождь умел говорить, читать и писать по-русски.

Этим его знанием они и хотели воспользоваться, немного изменив текст договора, напечатанного на русском языке. Он немного отличался от текста договора на немецком. Но это немного имело просто кардинальное значение.

В «русском» договоре было написано: — «Германская империя, в лице губернатора Камеруна Йеско фон Путткамера, обязуется оказывать материальную помощь оружием, продовольствием и необходимым для ведения военных действий имуществом, по требованию Иоанна Тёмного, признавая нерушимость границ государства Банда и Буганда, под предводительством короля Иоанна Тёмного, по прозвищу Мамба, и не позволять захватывать его территорию третьим государствам».