– Мы вот с Жорой хотим Ивана Курдюмова схватить. Не видал здесь такого?

– Может и видал. А кто он?

Махов смотрел на Смирнова тухлым глазом, Смирнов смотрел на Махова тухлым глазом, а Сырцов, стоя чуть с сторонке, слушал, как в большом зале мощный бас с шаляпинскими интонациями рассказывал:

"Жили двенадцать разбойников, жил кудеяр-атаман.

Много разбойников пролил крови честных христиан."

Про смерть в сортире знали только те, кому положено знать. Они и суетились. Участники презентации продолжали делать свое благородное дело: пить вино, мило беседовать, незаметно обжиматься и, естественно, слушать хорошую музыку.

Подошел мент из бригады и сказал Махову:

– Похоже, это не наш, начальник.

– Это почему?

– Работник Министерства иностранных дел. И дипкурьер к тому же.

– Совершеннейший гебистский клиент, – решил Махов. – Звони им, Гриша.

– Фамилия его как? – поспешил без надежды спросить Смирнов.

– Савкин. Геннадий Иванович, – автоматически ответил мент и пошел искать телефон. Махов, окончательно расслабившись, закурил вторично.

– Везет тебе в последнее время, Леня, – сказал Смирнов.

– Стараюсь.

– Это не ты, это кто-то старается.

– Так кто же старается? – ощетинился вдруг Махов.

– Судьба, – объяснил Смирнов. – Везенье – это судьба.

– Пойдемте отсюда, Александр Иванович, – подал голос Сырцов.

33

С презентации вернулись очень поздно. Имевшая успех Алуся насосалась там у детишек прилично. Без разуменья и соразмерности рухнув на тахту, она отшибла задницу, обиделась неизвестно на кого и решила плачуще:

– Все! Постель стелить не буду! Будем спать, как на вокзале!

И, действительно, завалилась на тахту, не снимая меховой жакетки и декольтированного платья. Только туфлями выстрелила по разным углам. Злой, как бес, Кузьминский направился на кухню. В связи с водительскими обязанностями он был трезв, как Егор Лигачев, и намерен сиюминутно ликвидировать какое-либо свое сходство с одним из лидеров бывшей когда-то КПСС.

– Витька, телефон принеси! – прокричала из комнаты Алуся. – Мне с Лариской срочно поговорить надо.

– Третий час уже! – для порядка проворчал Виктор, вырвал штекер и перенес аппарат из кухни к алуськиной тахте. – Очень хочется услышать как ты хороша была сегодня, да?

– Пошел вон! – капризно распорядилась она и поставила телефонный аппарат себе на живот. Для удобства.

Кузьминский на кухне, на всякий случай, прицепил наушник и включил его в сеть. Пока готовил выпить-закусить с интересом слушал сплетни, интонацию сплетни, стиль сегодняшней сплетни. Авось для дела пригодится.

Порезал свежих огурчиков и тут же посолил. Огурчики сразу дали направляющий дух. Дух этот торопил сделать основное, и Кузьминский, вынув бутылку "Смирнофф" из холодильника, налил в старинную двадцатиграммовую стопку до краев. Под благоухающую дольку огурца, под животворящий вкус черняшки, а ну ее, всю до дна!

"Кузьминский-то у тебя?" Это Лариска. "У меня, где же ему быть." Это Алуська. "Он в принципе ничего, но какой-то грубый, неинтеллигентный. Ты поработай над ним. Ну, пока, курочка-ряба."

Дамы одновременно положили трубки. Алуся громко сообщила из комнаты:

– Лариса считает, что ты – ничего, только какой-то грубый, неинтеллигентный!

– Я уже давно обнаружил одну закономерность, – спрятав наушники в карман, Кузьминский, подготавливая незаметное приближение алкогольного кайфа, был непрочь и побеседовать.