– Он – владелец кафе, в котором мы выпиваем и закусываем, – ответил Смирнов.

– Это вы, Александр Иванович, выпиваете, – заметил Витольд Германович.

– И не закусываете, – добавил Игорь Дмитриевич.

– Сейчас Марконя оформит все по высшему разряду, и я с закусью доберу.

– Уголовник перековался в предпринимателя, – отметил Игорь Дмитриевич, – Сугубо совковый путь к приватизации.

– Уголовник – всего лишь одна из бывших его ипостасей. Марконя талантливый человек. А по-настоящему талантливый человек талантлив во всем. Талантлив ли я? Вряд ли. Талантлив ли Витольд Германович? Не знаю. Талантливы ли вы, Игорь Дмитриевич? Не уверен.

– Следовало ли вам так надираться? – незаметно закипая, спросил Игорь Дмитриевич.

– Следовало ли нам так обсераться? – почти эхом в рифму откликнулся Смирнов.

– Не понял, – злобно сообщил Игорь Дмитриевич.

– Это он о провале операции, – разъяснил Витольд Германович.

– …Которую провалил он, – конкретизировал Игорь Дмитриевич.

– Которую провалили мы, – грустно согласился со Смирновым Витольд Германович.

– Вчера почти в открытую под веселый барабанный бой прыгнул за бугор завершивший все свои дела здесь Иван Вадимович Курдюмов. – Сам не сознавая, что вещает почти торжественно, сообщил Смирнов.

Никто не успел издать ожидаемого возгласа горестного изумления, потому что подкатили сервировочный столик. Двое изящных и быстрых парней сделали им на столике так красиво и завлекательно, что Игорь Дмитриевич и Витольд Германович забыли о горестях, а Витольд Германович даже нашел возможность согласиться с постулатом Смирнова:

– Действительно, талантлив.

Молодые люди, расставив все, не назойливо налили по емкостям и растворились. Витольд Германович как бы в недоумении повертел в пальцах изящную талию своего наполненного бокала и предложил единственное:

– Со свиданьицем.

Все трое выпили и немного поели жульенчиков. Первым, промокнув роток куском черняшки, прервал паузу Смирнов:

– Вчера почти в открытую, под классическую музыку, слушателем которой были и вы, Игорь Дмитриевич, в сортире покончил жизнь, как официально объявлено, самоубийством дипкурьер Геннадий Иванович Савкин. Один из последних наших шансов на обнаружение связей.

– Это прямо в культурном центре? – ужаснулся Игорь Дмитриевич. – Во время такого прелестного концерта? В уборной?

– Ужасно. Ужасно. Ужасно, – трижды повторил Витольд Германович.

– Ужасно, – согласился Смирнов. – Ужасно то, что они, хорошо информированные о ходе нашего расследования, о перспективах нашего расследования, сумели с нашей, выходит, помощью ликвидировать слабые и сомнительные звенья своей организации. Мы, мы своими сыщицкими стараниями делаем их все менее и менее уязвимыми! Вот так-то господа депутаты, вот так-то господа сексоты!

Смирнов налил себе коньяка и махом выпил, запил водичкой, отыскал на столе оливки, схватил одним пальцем, стремительно обсосал, а косточку выплюнул на пол. Подошел молодой человек и подобрал ее.

– Вы обвиняете нас… – начал было Витольд Германович, но Смирнов тут же поправил:

– Я обвиняю одного из вас.

– Но этого не может быть! – яростно возразил Игорь Дмитриевич.

– У вас есть – ну не знаю кто – помощник, секретарь, референт, который мог путем сопоставлений отдельных отрывков ваших переговоров со мной, со Зверевым составить определенную схему, ну, хотя бы, часть схемы наших действий. Да или нет, Игорь Дмитриевич, это очень важно! – Смирнов орал на члена правительства, уже не стесняясь.

– Александр Иванович, ну нельзя же так, – попытался урезонить его Зверев.