К нам подбежал запыхавшийся распорядитель и повел Акима к оружейнику. К моему удивлению Аким облачился в легкий кожаный нагрудник, наголенники и простой шлем, оставлявший открытым лицо и шею. Щит он выбрал маленький, круглый, который использовали секуторы. Отец, видя это, только качал головой – похоже, он полностью уверился в безумии гостя. Выражение лица префекта изменилось, когда Аким снял с крюка боевой цеп – тот, к которому примерялся накануне.

    – Возьми другой! – отец указал на цеп с шипами.

    – Тем я убью Прокула! – возразил Аким. – Не стоит чужеземцу лишать жизни римского гражданина, к тому же любимца толпы…

    Нас оттеснили: пришел нотариус со свидетелями. По существующему обычаю Аким, подняв правую руку, дал клятву, что согласен с тем, что его можно "жечь, вязать и убивать железом" в ходе предстоящей схватки. Нотариус составил документ, свидетели подписали. Формальности были закончены.

    Перед выходом на арену отец вновь схватил Акима за рукав.

    – Нападай сразу! – заговорил он громким шепотом. – Прокул – опытный боец, промахнешься дважды – приноровится!

    – Не успеет! – улыбнулся Аким и пошел вверх по ступеням.

    Мы с отцом поспешили к своим местам. Появление самозваного гладиатора трибуны встретили рукоплесканиями – римляне любят отвагу. Римляне также любят бесплатные зрелища, а предстоящий бой был приятным дополнением к закончившемуся представлению. К тому же сражались не рабы, а свободнорожденные – редкое и потому особо ценимое зрелище. По рядам побежали сборщики ставок, но их никто не подзывал – аплодируя отважному, зрители, тем не менее, были уверены в его смерти.

    Аким подошел к почетным местам и вскинул руку, приветствуя организатора игр.

    – Кто ты и как зовут тебя? – с любопытством спросил Пульхр.

    – Я Аким, гость твоего родственника, сенатора Луция Корнелия Назона Руфа. Приехал из далекой страны, что лежит к северу от моря, называемого греками Понтом Эвксинским.

    – Ты, в самом деле, надеешься победить Прокула в таком легком вооружении?

    – С божьей помощью.

    – Тогда пусть боги будут милостивы к тебе!

    Пульхр дал сигнал распорядителю, тот взмахнул рукой, и музыканты поднесли к губам медные трубы. Пронзительная, торжественная музыка перекрыла шум амфитеатра. Свободных людей, добровольно идущих на смерть, встречали торжественно. Тем временем сенатор Пульх подозвал нас.

    – Это действительно твой гость? – спросил отца.

    Отец подтвердил.

    – Он может победить Прокула?

    – Да.

    – Пусть сделает это! – засмеялся Пульхр. – Он сбережет мне пять тысяч денариев! Вернее, четыре, – поправился сенатор. – Его тысячу я конечно выплачу…

    Музыка умолкла, и распорядитель дал знак к началу боя…

    Позже я спрашивал Акима, как называется прием, который он применил на арене. Аким произнес четыре слова на родном языке и пытался объяснить мне их суть, но я так ничего и не понял. Привожу эти слова целиком, как запомнил: "protiv loma net priema". На арене это выглядело так: вращая цепом над головой, Аким стремительно побежал к Прокулу и ударил.