|
Мы обменялись рукопожатиями и несколькими репликами о том, что вот Барни раньше времени вернулся домой, о том, как тесен мир… ни о чем. Вчетвером вышли из здания аэропорта, мы с Маргарет впереди. Я слышал, как Каро спросила Барни о каком то его интервью, но не расслышал ответа. Когда они нас нагнали, Барни просил Каро не звонить ему на следующий день, если только «уж совсем не припечет». – И ради всего святого, не сообщайте никому, что я вернулся. – Понятно. Последовало еще одно настойчивое предложение Барни пообедать как нибудь вместе; мы проводили их до машины; потом я покатил тележку туда, где Каро припарковала свой «мини». Я внимательно разглядывал дочь, пока она отпирала машину: на ней было длинное пальто, которого я раньше не видел. И новое выражение лица. Она придерживала дверь, пока я укладывал вещи на заднее сиденье. – Я знаю, почему ты вернулся. Мне мама вчера сказала. – Она в Оксфорде? – У Поросеныша свинка, довольно тяжелая. Ей пришлось на пару дней вернуться в Комптон. Поросеныш – домашнее прозвище ее единоутробного брата, сына и наследника Эндрю. В этом семействе в большом ходу был домашний жаргон в стиле Нэнси Митфорд . Я выпрямился и взглянул на дочь: – Удивлена? – Она кивнула и потупилась. – Мне очень его жаль, Каро. Несмотря на все семейные передряги. – Я понимаю, папочка. Это ее «папочка» часто произносилось как бы в легких кавычках; на этот раз они были особенно заметны. Она обошла машину и открыла дверь со стороны водителя. Я, согнувшись, влез и уселся рядом. – Когда то мы с ним были очень близки. Она не сводила глаз с ветрового стекла. Машина Диллонов, чуть впереди нас, двинулась прочь. – Просто очень грустно, что понадобилось такое, чтобы вы снова были вместе. – Дорогая моя, если ты явилась сюда сказать мне, что твое поколение в нашем семействе считает поведение моего поколения кретинским… – Я явилась сюда потому, что я тебя люблю. Это ясно? Я наклонился и поцеловал ее в щеку. Она включила зажигание. – Я позвонила тете Джейн. Сегодня вечером. Когда получила телеграмму. – Как она тебе показалась? Мы тронулись с места. Каро неудачно перевела скорости и поморщилась. – Держится. Как всегда. Мы больше обо мне говорили. – Попробую отоспаться немного. Потом поеду. – Ну да, – ответила она. – Я так и думала. Так ей и сказала. – Она поколебалась немного. – Она очень тебе признательна. – Да я сам искал повода. Очень соскучился по тебе. Она с минуту ничего не отвечала, хотя губы ее слегка улыбались. – Она хорошая? Этот разговор должен был начаться, и я обрадовался, что Каро так легко и быстро подняла его сама. – Да. И все таки я соскучился по тебе. – Говорят, она очень способная. Я помолчал. – Тебя это шокировало? – Ну ты даешь. Глупости какие. Я сама была в тебя немножко влюблена. – Вот теперь шокирован я. – Я в школе всем своим друзьям и подружкам рассказывала, какой ты… сокрушительный. – Как водородная бомба? – Она усмехнулась. – Да? – Когда я была совсем маленькой и ты взял меня в Девон, в этот великий поход по земле предков… Тогда я в первый раз всерьез задумалась о вас с мамой. Не могла себе представить, почему она ушла от тебя – такого хорошего. – Она помолчала и добавила: – Разумеется, тогда я тебя еще как следует не знала. – Ну, знаешь… Если бы ты вела себя не так мило… Она по прежнему улыбалась, но за улыбкой чувствовалась какая то тревога, что то, чего нельзя было сказать, что нужно было прятать под этаким поддразниванием. |
