|
Вадим отпил только половину. Она замотала кудряшками. - Так не пойдет, за орден надо выпить, иначе носиться не будет. Вадим допил стопку. Она протянула ему огурчик на вилке. - Закусывайте, берите рыбку, а я вам бутерброд намажу. - Сделала ему бутерброд с маслом, колбасой и сыром. - Попробуйте трехслойный. Вадиму понравилось, ел с аппетитом и рыбу, и колбасу, и сыр. К тому же боялся захмелеть, тогда наверняка ничего не получится. Между тем Вероника налила по второй. - Теперь за вас, - сказал Вадим, - за ваши успехи в театре, за то, чтобы по достоинству оценили ваш талант. На ее лице появилась гримаса. - В театре мало одного таланта. Актеры кусочники, каждый норовит другому ножку подставить. Ладно, не хочу об этом. Сегодня твой день, твой праздник... Ой, Марасевич, я уже на "ты" перешла. - Прекрасно. И я тебе буду говорить "ты". - Тогда надо выпить на брудершафт. - Она запела: - На брудершафт, на брудершафт, Марасевич, Марасевич, будем пить на брудершафт. Они перекрестили руки, выпили, расцеловались. Вероника поставила свою рюмку на стол. - Нет! Так на брудершафт не пьют! Она придвинулась со стулом к Вадиму, обняла его за голову, поцеловала долгим поцелуем, посмотрела ему в глаза тоже долгим, серьезным, даже страдающим взглядом, неожиданно сказала: - Хочешь яичницу? Яичница с колбасой, знаешь, как вкусно! Мелко нарезала колбасу, положила на тарелку четыре яйца, кусок масла, отправилась на кухню. Вадим остался один. Страх перед возможной неудачей окончательно овладел им. И тогда опять будет, как уже бывало, плохо скрываемое презрение, зевота, убегающий взгляд, равнодушное расставание. И в театре поделится с подружками: "Марасевич - импотент". Не надо было идти, не следует связываться с женщиной из тех кругов, где его знают. А может, и получится. Есть в этой Пирожковой что-то уверенное. И ему надо быть увереннее, так и врач ему сказал: "Все у вас в порядке, только не теряйтесь, все через это проходят". Может быть, сегодня все и произойдет. А если нет, он притворится опьяневшим. "Сама виновата, напоила меня". Вернулась Вероника со сковородкой в руках, разрезала яичницу, налила вина себе, Вадиму. - Давай за счастье выпьем. За счастье, Марасевич! - За твое счастье! За твою удачу! Глаза ее опять наполнились слезами. - Что ты, что с тобой? - заволновался Вадим. Она вытерла глаза: - Так, ерунда, вспомнилось всякое. Все, поехали! Закусывая яичницей, говорила: - Теперь тебя в театре будут еще больше бояться, увидишь! Они притворяются, что уважают, а на самом деле боятся. Бабы наши - все эти народные и заслуженные - шлюхи, любая под тебя ляжет, только похвали ее в рецензии. А ну их к свиньям собачьим! Давай потанцуем! - Я плохо танцую! И к тому же, - он показал на бутылку, - выпил. - Сколько ты выпил?! Ерунда! Ладно, не хочешь танцевать, давай в карты сыграем. |
