|
- Пожалуйста. - Каневский склонился к тарелке. - Закусывать так закусывать, жирненьким так жирненьким. Слава богу! Кажется, не надрался, аккуратно уминает свиную отбивную. - Я хочу продолжить свой тост. - Глеб снова поднял рюмку. - Значит, за процветание западноевропейских танцев среди всех народов Башкирской республики: башкир, татар, русских, украинцев, евреев, черемисов, мордвы, чувашей и так далее... Некоторые на нас косятся, мол, халтурщики, люди вкалывают на производстве, а вы ногами дрыгаете, деньгу сшибаете. Нет, дорогие! Мы - люди искусства, социалистической культуры, социализма без культуры не бывает! - Непонятно, о каком социализме вы говорите, - сказал вдруг Каневский. - То есть как?! - опешил Глеб. - Я говорю о нашем социализме, который победил в нашей стране. - Социализм не может быть наш или не наш, - глядя в тарелку, сказал Каневский, - социализм - это абсолютное понятие. Немецкие фашисты тоже называют себя социалистами. Вообще, пока существуют армия, милиция и другие средства насилия, нет социализма в его истинном значении. Глеб растерянно молчал, потом заулыбался. - Смотрите-ка, Каневский, оказывается, теоретически подкованный товарищ, а я и не знал. И заторопился: - Ладно, ребята, давайте по последней. Все, кроме Каневского, допили. Глеб потребовал счет, объявил, сколько с каждого, все выложили деньги. Вышли на улицу. Было часов десять вечера. Моросил дождик Каневский нахохлился, поднял воротник пальто. - Ну, кто куда? - не то спросил, не то распрощался таким образом Глеб и пошел с Сашей. Пройдя несколько шагов, спросил: - Что скажешь, дорогуша? - Ты о чем? - О Каневском. Построить социализм в одной стране невозможно. Это ведь теория Троцкого. Вспомни, дорогуша. Глеб прав, но не хотелось топить Каневского. - Он говорил не о нашем, а о немецком, фашистском государстве. - Нет, дорогуша, меня на кривой кобыле не объедешь! Как он сказал? Вообще нет социализма, пока существуют армия, милиция... Заметь, не "полиция", а "милиция"... Дорогуша! Это же про Советский Союз сказано. - Милиция, полиция, подумаешь! Не строй из мухи слона. - А если эти слова завтра станут известны там, - он кивнул в сторону улицы Егора Сазонова, где находился НКВД. - Откуда они станут известны? - Откуда? От верблюда! Допустим, от меня. - Вот как?! - Да, да! Разве ты все обо мне знаешь? А может быть, и от тебя! - Даже так?! - Да, дорогуша, даже так. Я тоже не все о тебе знаю. А возможно, от Лени. Мы оба его не знаем. Или от самого Каневского. Кто он такой? Нас потащат и спросят: говорил он такое? Говорил. Почему не сообщили? Вот тебе и статья: за недонесение. В лучшем случае. А в худшем - троцкистская группа. Глеб вдруг остановился, повернул к Саше налитое кровью лицо, затряс кулаками, чуть не закричал: - Мне иногда реветь охота, как голодной корове! Позвали человека в компанию, ну, посиди тихо, спокойно, проведи время по-человечески, в кругу друзей. |
