|
После праздников назначили срочное заседание партийного бюро с активом. Собрались в малом актовом зале. На трибуне стоял Лозгачев, перебирал бумаги. - На факультете, - сказал он, - произошло два антипартийных выступления. Первое - вылазка Панкратова против марксизма в науке об учете, второе - выпуск тем же Панкратовым стенной газеты. Пособниками Панкратова оказались комсомольцы Руночкин, Полужан, Ковалев и Позднякова. Коммунисты и комсомольцы группы не дали им отпора. Это свидетельствует о притуплении политической бдительности. В праздничном номере газеты, - говорил Лозгачев, - нет передовой статьи о шестнадцатой годовщине Октября, ни разу не упоминается имя товарища Сталина, портреты ударников снабжены злобными, клеветническими стишками. Вот одно из них, кстати, написанное самим Панкратовым: "Упорный труд, работа в моде, а он большой оригинал, дневник теряет, как в походе, и знает все, хоть не читал". Что значит "труд в моде"?.. - Лозгачев обвел зал строгим взглядом. - Разве у нас труд "в моде?" Трудом наших людей создается фундамент социализма, труд у нас дело чести. А для Панкратова это всего лишь очередная "мода". Написать так мог только злопыхатель, стремящийся оболгать наших людей. А ведь на прошлом партбюро некоторые пытались обелить Панкратова, уверяли, что его вылазка на лекции Азизяна, защита им Криворучко - случайность. - Кто это "некоторые"? - спросил Баулин, хотя он, как и все, знал, о ком идет речь. - Я имею в виду декана факультета Янсона. Думаю, что он не должен уйти от ответственности. - Не уйдет, - пообещал Баулин. - Товарищ Янсон, - продолжал Лозгачев, - создал на факультете обстановку благодушия, беспечности и тем позволил Панкратову осуществить политическую диверсию. - Позор! - выкрикнул Карев, студент четвертого курса, миловидный парень, известный всему институту демагог и подлипала. - Партийное бюро института, - закончил Лозгачев, - решительно реагировало на вылазку Панкратова и сняло газету. Это свидетельствует о том, что в целом партийная организация здорова. Наше твердое и беспощадное решение подтвердит это еще раз. Он собрал листки и сошел с трибуны. - Редактор здесь? - спросил Баулин. Все задвигались, разглядывая Руночкина. Маленький, косоглазый Руночкин поднялся на трибуну. - Расскажите, Руночкин, как вы дошли до жизни такой, - проговорил Баулин с обычным своим зловещим добродушием. - Мы думали, что не стоит повторять передовую многотиражки. - При чем тут многотиражка? - нахмурился Баулин. - Когда вы выпускали номер, она еще не вышла. - Но ведь потом вышла. - И вы знали, какая в ней будет передовая? - Конечно, знали. В зале засмеялись. |
