Кайден, обрадованный отсрочкой войны, решил, что это отличный повод навести разрушенные было мосты и, приказав достать из сокровищницы драгоценный пояс, вручил его авгуру.

— Благодарю, — задумчиво произнёс старик и удалился к себе.

День и ночь он изучал рисунки камней, составлявших узор. Орнамент походил на тот, что использовал бы и он, и всё–таки был незнаком.

Наутро он решился явиться к царю и с поклоном попросил отдать ему что–нибудь ещё из того, что оставил друид.

— Зачем? — поинтересовался Кайден.

Поразмыслив, авгур, по достоинству оценивший и тонкость работы неведомого ювелира, и стоимость камней, объяснил, что эта одежда могла бы помочь ему предсказать, откуда явился друид.

— Зачем мне это знать?

— Незачем, мой господин. И всё же я думаю, что в тех землях, что лежат далеко–далеко, найдёте вы ту, кого искали все прошедшие дни.

Авгур немного покривил душой — особых оснований рассчитывать на то, что наложница и друид связаны между собой, у него не было. Разве что то, что появились они во дворце в одно и то же время, да и всё.

Но глаза Кайдена загорелись нездешним огнём. Он приказал достать оставшиеся вещи, принести их авгуру и не выпускать того из дворца, пока он не выяснит, куда делась Сенамотис.

Много времени предсказание не заняло.

Стоило тельцу занять своё место на небесах, как Кайден приказал братьям собирать флот, а в первые дни лета корабли покинули порт.

Авгур стоял на носу лучшей из трирем, скрестив пальцы и размышляя о том, сможет ли добраться до берега, если Кайден свою дикарку так и не найдёт.

Дни тянулись за днями. Корабль плыл на запад, огибая один мыс за другим, и остальные следовали за ним.

Однако земля закончилась — берег, загибаясь, уходил всё дальше на север, и Кайден снова пришёл к авгуру, чтобы задать вопрос:

— Что теперь, старик? Где мой несъеденный плод?

Авгур вздохнул. Раскинул косточки по скамье, на которой сидел, и сказал:

— Нужно плыть вперёд. Там, за горизонтом, множество островов. На одном из них растёт и твой плод.

Кайден прищурился и посмотрел на горизонт.

— Горизонт подёрнут дымкой, — сказал он, — нас может ждать буря.

— Не буря, — авгур поднялся и встал рядом с ним, — это просто туман. Магия самозваного авгура навеяла его, чтобы мы не нашли порт. Но не поддавайся панике, царь. Нужно лишь плыть вперёд.

И Кайден плыл, стремительно теряя надежду. С каждым днём туман становился всё гуще. Иногда он расступался перед кораблём, и Кайдену чудилось, что он видит контуры берега вдалеке, но стоило ему повернуть корабль туда, как туман снова застилал горизонт.

Трижды так обманывался царь, но авгур продолжал настаивать на своём.

— Это магия богопротивного самозванца! — утверждал он. — Но наши боги нас защитят!

И вот, когда в четвёртый раз мираж показался царю, он снова направил корабль туда, но на сей раз туман ему не помешал. Берег приближался, и теперь уже невозможно было ошибиться — даже если это и был не тот остров, который он искал, это всё равно была земля.

Окончательно удостоверившись в своей правоте, царь приказал трубить в карниксы, подавая сигналы идущим следом кораблям — чтобы никто из них не смог затеряться во мгле.

— Что это? — Дану, едва успевшая покинуть зал, развернулась и бросилась назад, но стоило ей пересечь порог, как в одном вопросе слилось сразу два, поселившихся у неё в голове.

Котёл, который она давно уже привыкла считать лишь вместилищем для мёда на торжествах, гудел. Внутри него вода бурлила, как горная река, и клочья тумана неслись во все стороны от него. Туман почти целиком поглотил зал и уже начал выбираться из окон. Где–то вдали многоголосый рёв разбивал тишину летнего воздуха.