Кайден снова хмыкнул.

— Моя богиня, — продолжил Риган, памятуя о первой заповеди торговца — никогда не переставать говорить, — правит жизнью и смертью. Рождение и плодоношение — вот то, в чём её власть. Никто не знает о сущности вещей лучше неё.

Постепенно в глазах Кайдена начинало разгораться любопытство.

— И какие же жертвы я должен ей принести?

— Позволь сначала спросить, не был ли ты ранен когда–нибудь в бою?

— Я был ранен… — Кайден помрачнел, — но не в бою.

Риган помолчал, подбирая слова.

— Я принёс тебе чудесную траву. Сады твои будут плодоносить, если каждый день ты будешь омывать свои шрамы настоем из неё. Звёзды предсказывают тебе благополучие, и победы твои будут тем величественней, чем богаче будет жертва, которую ты принесёшь своим богам: тебе следует оставить сундуки с тканями, шкатулки с камнями, — Риган присмотрелся к короне Кайдена, отделанной янтарём, — такими, как украшают твоё чело. И… — он задумался. — Чаши.

— Чаши? — переспросил Кайден.

— Да, такие, — Риган повёл в воздухе рукой, изображая один из горшков, который видел в ремесленном квартале, — в общем, самых лучших горшков. Затем твои люди должны будут уйти — и через две луны пусть приходят опять. Боги дадут тебе ответный дар: это может быть золото или соль.

Слушая пророчества, Кайден неторопливо кивал — ничего необычного в том, что говорил волхв, он не видел. Боги всегда любили золото и серебро, в этом чужестранец был похож на авгура, который служил отцу. Но вот что впервые авгуры просили у него, так это горшки.

— Третье — и самое важное, если ты хочешь наказать злую судьбу, — продолжил Риган тем временем, — ты должен отдать богине один из даров, которые принесли тебе в эти дни. Одну из невольниц. Богиня говорит, что она была привезена по морю с востока на прекрасном корабле, украшенном мордами зверей.

— Ложь! — скрипучий голос разрезал тишину, и Риган повернулся на звук. Только теперь он увидел в полумраке худощавую фигуру, облачённую в звериные шкуры. Старец опирался на посох, и лицо его трудно было разглядеть за всклокоченной бородой. — Ложь! — повторил авгур и, выйдя на свет, потряс в воздухе клюкой. — Если ты провидец — то где посох, дарованный тебе матерью–землёй?

Риган перевёл взгляд с провидца на клюку.

— Я принёс обет, — веско произнёс он, — что не срублю дерева в угоду себе. Такова моя жертва богине.

— Если ты провидец, где твоя борода? Ты молод, как юнец!

— Богиня даровала мне вечную молодость и вечную жизнь! — Риган начинал закипать. У него и вправду никогда не росла борода.

— Если ты провидец, — авгур ткнул в Ригана посохом, — пусть царь прикажет принести голубей. Предскажи, что ожидает нас на пиру, а потом будем говорить о жертвах.

— С тобой мне не о чем говорить, — Риган отвернулся от авгура и посмотрел на царя, не в силах сдержать злость, — твой авгур одержим духом прежнего царя, Великий Медведь! Я изреку четвёртое знаменье, которое увидел только сейчас: ты должен отправить его в священный котёл — или болезни и голод обрушатся на твой город!

Кайден пошевелился, устраиваясь на троне поудобней. Хотя лицо его оставалось спокойным, Ригану показалось, что тот наслаждается всем происходящим.

— Разве мой авгур не мудр?

— Был когда–то, но от старости сошёл с ума!

— Но ведь он прав, посоха у тебя нет. Ты пришёл издалека. Но просишь от меня немалых жертв.

Риган невольно скрипнул зубами.

— Ты можешь их не приносить, — холодно сказал он, — но тогда судьба одолеет тебя. Ты не будешь иметь наследника и…

— Достаточно! — голос Кайдена заполнил зал и зазвенел эхом из–под сводчатого потолка.