— Самого закопаем, если не отстанешь от нее!

Арафа лежал, распластавшись на земле, не в силах прийти в себя от неожиданности. Но он сделал усилие, превозмогая боль, поднялся и принялся стряхивать пыль с одежды и лица под крики сбежавшихся мальчишек: «Упал теленок… Несите ножик». Прихрамывая, он вернулся в подвал, кипя от гнева. Ханаш посмотрел на него с сожалением и сказал:

— Говорил же тебе, не ходи!

— Замолчи! Они еще ответят за это! — прокричал Арафа в ответ, задыхаясь от ненависти.

Убедительно и вместе с тем мягко Ханаш посоветовал:

— Перестань заглядываться на эту девушку! Нам не нужна война.

Арафа молча думал, уставившись в пол. Когда он поднял лицо, на нем была написана решимость и непреклонность:

— Вот увидишь, мы поженимся раньше, чем ты думаешь! — заявил он.

— Ты с ума сошел!

— А свидетелем у нас будет Агаг.

— Ты похож на того, кто, облив себя горючим, бросается в огонь.

— Сегодня ночью снова испытаем бутылку в пустыне.

Несколько дней он не выходил из дома, но поддерживал связь с Аватеф через оконную решетку. Когда траур закончился, он встретился с ней в галерее ее дома и открылся:

— Нам лучше пожениться как можно скорее.

Девушка не была удивлена его предложением, но с грустью ответила:

— Мое согласие принесет тебе ужасные неприятности.

— Агаг согласился быть свидетелем, — уверенно заявил он. — Ты понимаешь, что это значит?

Подготовка к свадьбе прошла в строгом секрете. И только позже улица узнала о заключении брака между дочерью Шакруна Аватеф и волшебником Арафой, о том, что она переехала в дом мужа, а свидетелем их был сам надсмотрщик квартала Рифаа Агаг. Многих эта новость застала врасплох, и они спрашивали: как такое могло произойти? Как Арафа осмелился? Как уговорил Агага благословить их брак? А люди с богатым жизненным опытом говорили, что стоит ждать беды.

99

Сантури с подручными собрались в кофейне касемитов. Узнав об этом, Агаг созвал своих людей в кофейне квартала Рифаа. Атмосфера на улице накалилась, и перекресток двух кварталов тут же очистился от торговцев, попрошаек и детей. Окна и двери всюду захлопнулись. Когда Сантури с помощниками вышел из кофейни, на улице появился и Агаг. Надсмотрщики посмотрели друг на друга с такой ненавистью, что, казалось, достаточно искры, чтобы вспыхнуло пламя. С крыши какой-то человек закричал:

— Что же так разозлило наших мужчин? Одумайтесь, пока не пролилась кровь!

Зловещее молчание нарушил Агаг, в упор смотревший на Сантури:

— Мы не злимся. Для этого нет повода.

— Ты нарушил законы, уважаемый! — сказал грубо Сантури. — После того, что ты сделал, ты не можешь оставаться надсмотрщиком.

— А что я сделал?

Сантури ответил, и глаза его говорили выразительнее слов:

— Ты взял под защиту человека, который бросил мне вызов.

— Что же он натворил? Просто женился на девушке, потерявшей отца. Я выступаю свидетелем на всех свадьбах в своем квартале.

— Какой же он рифаит? — с презрением отозвался Сантури. — Никому не известно, кто его отец. Он и сам его не знает. Им можешь оказаться ты, или я, или любой бродяга в квартале.

— Но сейчас он житель моего квартала.

— Только потому, что там нашелся пустующий подвал.

— Даже если и так!

— Я же сказал тебе, ты нарушил наши законы, — громогласно прокричал Сантури.