— Да. Господь тоже этого хочет.

Он рывком встал и отвернулся от ее взгляда. Утренние воробьи оживленно чирикали.

— Откуда вам известно, чего Он хочет?

— Вы говорите совсем как матушка-настоятельница. Я просто знаю это, и все. Я чувствую, что мое место в монастыре. Только там я могу… — Она осеклась. — Только там я себя представляю.

Круто развернувшись, он помахал пальцем у нее перед носом.

— Откуда в вас эта уверенность? Вы же больше нигде не бывали и ничего не видели. — Если он уничтожит ее мечту, то что даст взамен? Он подавил чувство вины. В конце концов, у женщин есть и другая стезя. — Вдруг однажды вам захочется замуж.

Она присела на пенек.

— Я никогда не задумывалась о браке.

— Большинство людей вступает в брак.

— Но не вы.

— Мне нечего предложить жене. — Слова были на вкус как прокисшее вино.

— А как же ваш дом?

Дом. У него перехватило дыхание, как от удара под дых.

— Мой дом принадлежит Церкви.

— Вы отдали его Церкви, когда ушли в монастырь? — Она встала, перекрестилась и почтительно преклонила перед ним колена.

Гаррен фыркнул. Он отдал Церкви все — свой дом, свои надежды, даже свою жизнь. И что получил в награду? Предательство.

Она не сводила с него глаз. Бровь, похожая на сломанное крыло, приподнялась. Она ждала продолжения рассказа. Ждала нового доказательства его святости.

Вздохнув, он присел с нею рядом и взял за руку.

— Встаньте. Не надо лепить из меня того, кем я не являюсь.

В синих глазах появилось смятение.

— Но вы и не тот, за кого я приняла вас сначала.

В день их знакомства ему показалось, что она видит его насквозь. Но потом ее ослепила вера. Вместо грешника, кем он являлся на самом деле, она стала видеть в нем святого. Что будет, когда она узнает правду?

Отринув эти мысли, Гаррен сложил перья обратно в серебряную коробочку. Он пошел на это ради Уильяма. Вот его оправдание. Но когда он попытался связать створки шнурком, пальцы его затряслись.

— Давайте я помогу. Завяжите на один узел, потом я прижму его и завяжете второй. — Правой рукой она прижала шнурок. На ее среднем пальце он заметил смазанное черное пятнышко поверх маленькой мозоли и узнал его. Чернила. Как на руках братьев, которые днями напролет занимались копированием манускриптов. Он потер пятнышко большим пальцем.

— Что это?

Она торопливо поменяла руки.

— Ничего.

И, низко опустив голову, спряталась от него за завесой волос, так, что они почти полностью закрыли их ладони. Он бережно отвел золотистые пряди в сторону.

— У вас руки переписчика.

Она не ответила. Гаррен, прозрев, похолодел. Где еще найти пристанище переписчику, если не в скриптории монастыря?

Дыхание ее трепетало, пока он возился с узелком. Наконец все было закончено, и она быстро убрала палец.

— Мне нужно идти. — Смотреть ему в лицо она избегала. — Можно сперва попросить вашего благословения?

Гаррен хотел было отказаться, но она уже стояла перед ним на коленях, а он… он изнывал от желания снова к ней прикоснуться. Весь дрожа, он опустил ладони на ее макушку и приложился губами к ее волосам.

Она подняла на него испуганный взор. Потом вскочила и убежала в лес, словно дикая лань.

А он еще долго сидел и задумчиво крутил в руках коробочку с гусиными перьями.

Глава 7

Пробираясь сквозь заросли деревьев обратно в лагерь, Доминика озадаченно терла макушку в том месте, где ее коснулись губы Спасителя.