И еще глубокое достоинство и умное лицо. Даже сейчас, когда девушка была явно не в своей тарелке.

    Тут произошло событие, отвлекшее майора от созерцания свидетельницы.

    Крышка столика, на котором были разложены ее вещи, вдруг бесшумно разъехалась, и снизу поднялась прозрачная чаша с подсвеченным тускловатыми огнями хрустальным шаром.

    На несколько секунд внимание присутствующих переключилось на занятное происшествие.

    – И как это понимать? – справился Борисыч у Нины.

    – Это профессиональная фишка в магическом сообществе, – вместо Серебряной Жрицы пояснила Варвара. – Чтобы произвести лишнее впечатление на клиента. Вы, видимо, задели рычаг… Там сзади бронзовая кнопочка. Нажмите, и столик сложится.

    Нина, всхлипывая, злым полушепотом бросила в ее сторону обидное: «Развелось тут умных потаскух!»

    А Вадим нервно поерзал на стуле: мало ли, тоже заденешь какой-то рычажок – и полетишь в услужливо распахнувшихся под тобой люк. От этих магов, выходит, всего можно ожидать.

    Пока Казанский искал пресловутую кнопку, Савельев поманил за собой своего зама, и оба вышли из гостиной в коридор.

    – Борисыч, понимаю, что задаю дурацкий вопрос, но все же: эта наша журналистка никак не могла быть замешана в убийстве?

    – Ну если только в самую последнюю очередь… Да ты ведь и сам понимаешь…

    Вадим представил себе сюрреалистическую картинку. В предрассветной тьме Варвара перепрыгивает через забор с двустволкой за спиной, входит в дом, на пороге которого девушку встречает улыбающийся Монго; они проходят в гостиную, где маг, придав лицу спокойное и умиротворенное выражение, становится к гобелену, после чего девушка, не торопясь, аккуратно целится и расстреливает кудесника в упор. Затем достает из своей сумочки кинжалы (которые туда однозначно не влезают), вгоняет их в еще теплое тело и спокойно уходит, стуча своими каблучками в двадцать сантиметров. А потом возвращается, чтобы запудрить мозги следователям.

    Нет – сперва еще перезаряжает оружие. И стреляет в грудь покойнику третий раз – на всякий случай.

    – Да нет… Я, так сказать, в общем смысле, – сделал Савельев неопределенный жест.

    – Теперь уже, наверное, ничего не поймешь.

    Когда они вернулись, Варвара с прежним выражением глубокой растерянности на лице собирала в сумочку барахло с вернувшегося в прежнее состояние столика, а Хасикян вполголоса все еще утешал блондинку.

    – Значит, вы пишете в газеты? – спросил Вадим, обращаясь к Озерской.

    – Ну да, – пожала плечами журналистка. – Магия и оккультизм – это мой профиль. Я филфак МГУ закончила.

    Борисыч удивленно вздел брови, а у Вадима отчего-то снова зачесался нос.

    – И на чем специализировались?

    – Древнерусская литература.

    Ого! Солидно. «Древники», насколько разбирался в этом Савельев, были, что называется, филологической элитой. Приходилось пару раз сталкиваться по делам о хищениях предметов старины.

    – И каким боком это соотносится со всей этой… магией? – поинтересовался заинтригованный Куницын.

    Варвара улыбнулась.

    – Круг наших древних текстов не ограничивается одним лишь «Словом о полку Игореве» или «Житием Сергия Радонежского».