Она, должно быть, гуляла не меньше часа, когда внезапно почувствовала голод и решила, что пора возвращаться. Повернувшись, она направилась в сторону дома, но в это время услышала сбоку цоканье лошадиных копыт. Она подняла глаза, увидела склонившееся к ней лицо и услышала восклицание:

— Мадемуазель Уидон, какой сюрприз!

Это был граф Андре де Гренель, и она не могла сказать, что встреча с ним ее очень обрадовала.

— Доброе утро, — сухо ответила она.

— Вы рано поднялись, — заметил он, — но выглядите прекрасно, как сама весна! Вы мне позволите сказать, что ваш туалет восхитителен?

— Вы можете говорить, что хотите, — холодно ответила она, — но, боюсь, у меня нет времени вас слушать, Я спешу домой.

— Навряд ли вы сможете идти быстрее, чем моя лошадь, — сказал он с дерзкой улыбкой.

На это нечего было ответить, и Гардения продолжала быстро идти вперед, не обращая внимания на то, что он не отстает от нее, и чувствуя, что его появление испортило ей все удовольствие от прогулки.

— Вы всегда встаете так рано? — поинтересовался граф.

— Это единственная возможность побыть одной, — многозначительно сказала она.

— Как вы неласковы со мной! — пожаловался он.

Она даже не взглянула в его сторону и продолжала идти, устремив взор перед собой. Через минуту он добавил:

— Единственное, чего я хочу — это быть вашим другом.

— У меня нет ни малейшего желания увеличивать число моих друзей, — ответила она, в глубине души желая, чтобы это было правдой.

— Вас интересуют лишь милорд Харткорт и его юный кузен, — сказал Андре. — Но уверяю вас, они не смогут предложить вам больше, чем я, а не исключено, что предложат гораздо меньше. Ну, пожалуйста, может быть, вы мне все-таки улыбнетесь, мадемуазель?

Решив, что он несет вздор, Гардения продолжала идти вперед. В то же время она не могла не признать, что, когда граф был трезв, ему нельзя было отказать в обаянии. Он был несомненно красив и, обладая гибкой грацией превосходного наездника, прекрасно смотрелся в седле.

Помолчав минуту, граф сказал:

— Сегодня вечером я буду у вашей тети и привезу вам подарок. Я уверен, он вам очень понравится. Он дивно подойдет к вашим серым глазам. Обещайте мне, что мы найдем какое-нибудь тихое место, где я мог бы вам его преподнести?

— Это очень мило с вашей стороны, — ответила Гардения, — но я уверена, что тетя не захочет, чтобы я принимала подарки у посторонних мужчин.

— Но я вовсе не посторонний! — воскликнул граф. — К тому же, отчего бы ей возражать? Она сама принимает очень дорогие подарки и не делает из этого проблемы. Я слышал, что однажды вы сами появились в одном из них.

— Я? — изумилась Гардения. — Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Я говорю о том великолепном шиншилловом манто, в котором вы в первый раз отправились к мосье Ворту, — ответил граф. — Это манто было подарено вашей тете, и я даже догадываюсь кем.

— В самом деле? — натянуто произнесла Гардения.

Она чувствовала, что разговор принимает опасный оборот. Какое право имел граф сплетничать о ее тете? Какое он имел право делать всякие двусмысленные намеки? В то же время она не могла не испытывать вполне понятного любопытства. Шиншилловое манто стоило не одну тысячу фунтов. Она отлично это понимала. И кто еще, кроме одного человека, мог потратить такую сумму на подарок ее тете? Она почувствовала, как краска заливает лицо, и поскольку ей было непереносимо неприятно услышать из уст графа конкретное имя, она внезапно повернулась и стала быстро пробираться между столиками, зная, что он не сможет за ней последовать.