|
– Увы, – спокойно соглашается она. – Таковы издержки нашей профессии. – Вы верите в… верите в загробную жизнь? В возвращение душ и подобные вещи? Джинни не успевает ответить, потому что в кармане у меня истошно звонит мобильник. Извинившись, достаю телефон. Это папа. Неужели узнал про увольнение и сейчас начнет выспрашивать о моих планах на будущее? Джинни стоит рядом, и мне неудобно скинуть вызов. – Привет, папа, – говорю я торопливо, – подождешь минутку? И выжидательно смотрю на Джинни. – Значит, хотите знать, верю ли я в привидения? – улыбается она. – Э-э… да, именно это я и имела в виду. – Сказать по правде? Нет, не верю. Думаю, это галлюцинации. Ведь люди хотят в них верить. Это огромное утешение для тех, кто потерял близких. – Да, наверное, – соглашаюсь я неохотно. – Что ж, до свидания. Спасибо за все. Дверь закрывается, я бреду по улице и вдруг вспоминаю про папу, который все еще терпеливо ждет. – Алло, папа! Извини, заболталась. – Ничего страшного. Не хотел беспокоить тебя на работе… На работе? Ура, не знает! – Да-да, – поспешно отвечаю я, скрестив пальцы, – вечно эта работа. Где же я еще могу быть? – Я визгливо смеюсь. – Не волнуйся, сейчас я не в офисе… – Ага. Значит, я удачно выбрал время. Возможно, это прозвучит странно… Мне нужно с тобой кое-что обсудить, и это довольно важно. Когда ты сумеешь освободиться? Глава двадцать вторая Мы договорились встретиться в кофейне «Лингтонс» на Оксфорд-стрит, потому что оба ее знаем. Каждый раз, когда нужно пересечься, папа предлагает «Лингтонс». Он бесконечно предан дяде Биллу, к тому же у него «Золотая карта» и он получает бесплатно кофе и еду в любое время в любой кофейне сети. (Я такую не заслужила. У меня всего лишь карта «Друзья и Семья», дающая 50 % скидки. Впрочем, я не жалуюсь.) Приближаясь к знакомому шоколадно-белому зданию, я немного нервничаю. А вдруг у папы плохие новости? Мама больна. Или он. И даже если у него нет плохих новостей, они есть у меня, один разрыв с Натали чего стоит. Опять я его расстрою. Может, не признаваться? Хотя бы сейчас. Пока что-нибудь не придумаю. Толкаю дверь и вдыхаю знакомый запах кофе, корицы и свежей выпечки. Коричневые бархатные стулья и лакированные деревянные столики такие же, как в каждом «Лингтонсе» в любой точке земного шара. Дядя Билл широко улыбается с плаката на стене. Фирменные шоколадно-белые чашки, кофейники и кофемолки выстроились на витрине. – Лара, – сигналит папа из начала очереди, – ты как раз вовремя! Что тебе взять? Так. Выглядит неплохо. На больного не похож. – Привет, – обнимаю я его. – Мне карамельный «Лингтончино» и паштет из тунца. Капучино здесь не водится. Только «Лингтончино». Папа заказывает угощение и протягивает «Золотую карту». – Что это? – недоумевает кассир. – Впервые такую вижу. – Просканируйте, – советует папа мягко. – Ух ты! – Глаза парня расширяются, когда он видит результат. Теперь он смотрит на папу с почтением. – Для вас… бесплатно. – Мне всегда немного неловко пользоваться ею, – признается папа, когда мы забираем кофе и идем к столику. – Я лишаю беднягу Билла кровно заработанного. Бедняга Билл? Противно это слышать. Но мой папа судит о других по себе. – Не обеднеет, – кисло говорю я, любуясь дядюшкиным лицом на кофейной чашке. – Разве что чуть-чуть, – улыбается папа и оглядывает меня. – Ты так просто одета. У вас в офисе новая политика в отношении дресс-кода? Вот я и попалась. |
