|
Естественно, поток сегодняшних новостей совершенно деморализовал бедняжку. Но подбородок, как всегда, гордо задран. А вот хранитель Малькольм выглядит по-настоящему жалко. – Если бы мы только знали, что она жива, если бы только нам об этом сообщили… – Откуда вы могли знать, – отмахиваюсь я, – мы и сами ничего не знали. Потому что дядя Билл не сказал ни слова, наоборот, тщательно скрывал постыдную сделку. Единственной уликой было ожерелье. Завладей он им, никто бы ничего не доказал. Его преступление так и осталось бы безнаказанным. Но картина оказалась бомбой замедленного действия, которая тикала все эти годы и наконец взорвалась. Бум! Пока еще не знаю как, но я отомщу. Мы вчетвером снова смотрим на картину. Если уж ты находишься в этом зале, не любоваться ею невозможно. – Я говорил вам, что это самая популярная картина в музее? – спрашивает вдруг Малькольм. – Маркетинговый отдел решил сделать ее символом галереи. Ее изображение будут использовать в каждой рекламной кампании. – Пусть выпустят губную помаду, – внезапно оживляется Сэди. – Красивую и яркую. – А что, если выпустить помаду? – предлагаю я. – И назвать в честь Сэди. Наверняка ей бы понравилось. – Что ж, интересное предложение, – немного озадачен он. – Но это не совсем наша сфера. – Я передам вам список ее желаний, – подмигиваю я Сэди. – Возьму на себя роль неофициального представителя. – Интересно, о чем она думает, – кивает Эд на картину. – У нее такое загадочное выражение. – Я сам часто задаюсь этим вопросом, – подхватывает хранитель. – Она так неподдельно счастлива… Теперь я совершенно уверен в характере отношений, которые связывали ее с Мелори. Возможно, он читал ей стихи, пока рисовал. – Ну что за идиот? – едко бормочет Сэди мне в ухо. – Разве непонятно, о чем я думаю? Я гляжу на Стивена и представляю, чем мы займемся после. – Она представляет, чем они займутся после, – сообщаю я Малькольму Глэдхиллу. Эд недоверчиво смотрит на меня и хохочет. – Мне пора… – Похоже, мы утомили хранителя. Он берет портфель, кивает нам и поспешно удаляется. Я слышу, как он буквально скатывается по мраморным ступеням. – Надо же, как он смутился, усмехаюсь я. – Бывает… – Эд озадаченно смотрит на меня. – Итак… хочешь разоблачить других старых мастеров? Еще немного утерянных семейных скульптур? Чуть-чуть ясновидения? Или все-таки пообедаем? – Определенно пора поесть, – встаю я и кошусь на Сэди. Она все еще сидит на скамейке и всматривается в себя двадцатитрехлетнюю, как будто хочет запомнить навсегда. – Идем? – нежно спрашиваю я. – Конечно, – отвечает Эд. – Пока нет, – говорит Сэди, не оборачиваясь. – Ступайте. Увидимся позже. Мы с Эдом направляемся к выходу, в последний момент я оборачиваюсь. Просто чтоб убедиться, что все в порядке. Сэди вся ушла в созерцание. Неужели собирается просидеть здесь всю ночь? Неужели хочет отыграться за все потерянное время? Ведь она нашла сокровище, которое так долго искала. Глава двадцать пятая Я никогда никому не мстила, и дело это оказалось куда сложнее, чем я полагала. Дядя Билл за границей, и с ним невозможно связаться. (Нет, конечно, связаться с ним можно. Но кто станет стараться ради какой-то чокнутой племянницы?) А писать или звонить я не хочу. Мне надо встретиться с ним с глазу на глаз. Нравоучения Сэди мне нисколько не помогают. Она призывает плюнуть на прошлое и забыть старые грехи. Если хочет, пусть сама забывает. Но я так просто не сдамся. Чем больше я думаю о предательстве дядюшки Билла, тем сильнее мне хочется позвонить папе и все рассказать. |
