|
Я смотрю на пустой стол, меня бросает то в жар, то в холод. Трясущейся рукой беру бокал шампанского и делаю три больших глотка. Все кончено. Я сама вырыла себе могилу. Мой един-ственный шанс уплыл. Больше всего меня удивили его слова о непрофессионализме Натали. Неужели до него до-шли слухи о ее бегстве на Гоа? Неужели уже все в курсе? – Джентльмен еще вернется? – В руках у официанта деревянная доска с блюдом под се-ребряной крышкой. – Не думаю. – Я готова сквозь землю провалиться от стыда. – Мне следует вернуть еду на кухню? – Я все равно должна за нее заплатить? – К несчастью, да, мадам, – одаривает он меня снисходительной улыбкой. – Раз вы уже заказали, а все готовится из свежих… – Ладно, я сама все съем. – Все? – Он, кажется, заинтригован. – Почему бы и нет? – Я гордо вскидываю подбородок. – Раз уж я плачу, то и съесть могу. – Прелестно. – Он склоняет голову, ставит передо мной блюдо и снимает серебряную крышку. – Полдюжины свежих устриц на дробленом льду. Я никогда в жизни не ела устриц. И всегда думала, что они выглядят безобразно. Но не до такой же степени. Впрочем, отступать поздно. – Спасибо, – резко говорю я. Официант уходит, а я с ненавистью взираю на шестерку устриц. Я должна съесть этот обед. Пусть даже у меня скулы сводит и нижняя губа подрагивает от отвращения. – Устрицы! Обожаю устриц. – Сэди тут как тут. Она плавно перетекает на стул Клайва, оглядывается вокруг и произносит: – Довольно забавное местечко. А кабаре тут есть? «Я ничего не слышу, – втолковываю я себе, – я ничего не вижу. Ее не существует. Схожу к врачу, выпью лекарство, и все пройдет». – А где же твой любовник? – Он не мой любовник, – тихо отвечаю я. – Я вела с ним деловые переговоры, а ты все испортила. Ты во всем виновата. Во всем. – Да ну? – насмешливо поднимает она брови. – И как это мне удалось, если я не суще-ствую? – И тем не менее. Так что теперь мне придется есть ненавистные дорогущие устрицы, а я даже не знаю, как это делается. – Что сложного в том, чтоб съесть устрицу? – Кому как. Я неожиданно замечаю, что блондинка в узорчатом платье за соседним столиком легонько толкает сидящую рядом холеную даму и кивает на меня. Я разговариваю сама с собой. Я похожа на сумасшедшую. Торопливо схватив кусок хлеба, я начинаю намазывать его маслом и стараюсь не смотреть на Сэди. – Извините, – обращается ко мне блондинка, улыбаясь. – Я подслушала ваш разговор. Неужели ваш телефон и вправду спрятан прямо в сережке? – Да, – говорю я, хотя врать мне совсем не хочется. Женщина прижимает руку ко рту: – Это потрясающе. А как он работает? – У него специальный… чип. Это новинка. Японская. – Как я хочу такой же! – Она смотрит на мою сережку за пять девяносто девять в немом благоговении. – Где их продают? – Это опытный образец, – поспешно говорю я. – Они появятся на рынке через год или около того. – Тогда как вам она досталась? – Я… э-э… у меня есть выходы на японцев. Простите. – Могу я посмотреть поближе? – Она протягивает руку. – Вытащите ее из уха ненадолго. Вы не возражаете? – Подождите, мне как раз звонят. – поспешно говорю я. – Виброзвонок сработал. – Ничего не вижу… – Она недоверчиво смотрит мне в ухо. – Это микровибрация, она едва различима, – отчаянно вру я. – Э-э, привет, Матт. Да, я могу говорить. Я беспомощно развожу руками, и она неохотно возвращается к своей еде. |
