|
– Думаю, мне двадцать три. Я мысленно прикидываю. Ей было сто пять, когда она умерла. Следовательно… – Тебе было двадцать три в 1927 году. – Точно! – Ее лицо оживляется. – Мы устроили пижамную вечеринку в честь моего дня рождения. Пили джин с тоником и танцевали до самого рассвета… О, как я скучаю по пижамным вечеринкам. – Она обнимает себя за плечи. – Ты часто на них ходишь? Ну, если считать случайный секс пижамной вечеринкой… – Я не уверена, что сейчас их устраивают. – Тут в окне верхнего этажа я замечаю женское лицо. – Пора. Быстро перебегаю дорогу, подхожу к калитке и нажимаю на кнопку звонка. – Здравствуйте, – говорю я сквозь решетку. – К сожалению, мне не назначено. Замок щелкает, и дверь открывается. Женщина в голубой форме медсестры смотрит на меня. На вид ей слегка за тридцать, лицо круглое и бледное. – Могу я вам чем-то помочь? – Здравствуйте, меня зовут Лapa, и я здесь по поводу вашей бывшей постоялицы. Сэди исчезла. Торопливо оглядываю палисадник: ее нигде нет. Что за дела? Бросила меня на произвол судьбы. – Бывшей постоялицы? – переспрашивает медсестра. – Сэди Ланкастер. – Сэди? – Она смягчается. – Входите! Я Джинни, старшая медсестра. Я следую за ней в пропахший пчелиным воском и карболкой холл. Здесь очень тихо, только резиновые подошвы медсестры шаркают по линолеуму, да из-за приоткрытой двери доносится бубнеж телевизора. Старые дамы сидят в креслах, колени прикрыты вышитыми одеялами. Раньше мне не приходилось близко сталкиваться с пожилыми. С очень, очень пожилыми. – Здравствуйте! – нервно киваю я ближайшей седой леди, и ее лицо морщится от ужаса. – Извините! – добавляю я гораздо тише. – Я не хотела… э-э-э… К старушке уже спешит медсестра, а я тороплюсь за Джинни, надеясь, что она ничего не заметила. – Вы родственница Сэди? – спрашивает она, когда мы доходим до маленькой приемной. – Внучатая племянница. – Замечательно, – говорит медсестра, включая чайник. – Чашку чая? Честно говоря, мы ждали звонка. Никто так и не забрал ее вещи. – За ними я как раз и приехала, – радуюсь я неожиданной удаче. – Я ищу ожерелье, ко-торое, по моим сведениям, когда-то принадлежало Сэди. Ожерелье из стеклянных бусин со стре-козой и вставками из горного хрусталя. – Я нерешительно улыбаюсь. – Возможно, его здесь и нет. Может, вы даже не… – Я его видела. – В самом деле? – изумляюсь я. – Вы хотите сказать… оно и вправду существовало? – У Сэди было несколько чудесных вещичек, – улыбается Джинни. – Но это ожерелье она любила больше прочих. Носила его не снимая. – Точно! – нервно сглатываю я. – Могу я на него взглянуть? – Оно должно лежать в ее коробке, – кивает Джинни. – Но сначала нужно заполнить за-явление. Документы вы захватили? – Разумеется. – Я нервно роюсь в сумке. Не могу поверить. Все вышло само собой. Я пишу заявление и параллельно озираюсь в поисках Сэди, но ее нигде не видно. Куда она делась? Ей-богу, пропустит великий момент. – Ну вот и все, – протягиваю я заявление Джинни. – Теперь я могу забрать ее вещи? Я ближайшая родственница… – Адвокаты сказали, что ближайшие родственники не заинтересованы в ее личных ве-щах, – сообщает Джинни. – Ее племянники, кажется? Они никогда сюда не приезжали. – О, – краснею я. – Мой отец. И мой дядя. – Мы сохранили вещи на всякий случай, если им все же захочется… – Джинни толкает крутящуюся дверь. |
