|
Потом смотрю на Сэди. Похоже, оптимизм покинул ее, и сейчас она напоминает поникший цветок. – Прости, – едва уловимо шепчет она. – Прости, что от меня столько неприятностей. Я бы оставила тебя в покое, если бы могла общаться с кем-то другим. Ну вот, теперь я же еще и виновата. – Послушай, не то чтобы я не хотела тебе помочь… Сэди поднимает на меня глубокие темные глаза, уголки рта печально опущены вниз. – Это мое единственное желание. Мне ничего больше не надо, я ни о чем тебя не попрошу. Только мое ожерелье. Я не могу без него обрести покой… – Она останавливается от переполня-ющих ее чувств или просто потому, что не хочет договаривать. Ясно, чем грозит мне этот разговор. Но любопытство побуждает меня продолжить. – Ты беспокоишься из-за самого ожерелья или без него ты не можешь обрести вечный по-кой? – Во взгляде Сэди я улавливаю ярость и поспешно исправляюсь: – В смысле, по ту сторо-ну… в лучшем из… в общем, упокоиться с миром. Господи, это какая-то прогулка по минному полю. Все время приходится помнить о полит-корректности. – И… как все это происходит? – подступаю я с другой стороны. – Откуда мне знать! Мне никто об этом не рассказал. – Глаза ее яростно сверкают, но в тоне сквозит неуверенность. – Я не хочу оставаться здесь. Здесь, в твоем мире, я недавно. И все, что мне нужно, это мое ожерелье: Больше я ничего не знаю. Поэтому мне нужна твоя помощь. Повисает долгая пауза. Мучимая угрызениями совести, я машинально глотаю еще одну устрицу. Сэди – моя двоюродная бабушка. Это ее последняя воля. А последнюю волю следует исполнять. Даже если она невыполнимая и просто глупая. – Сэди, если я отыщу ожерелье, ты оставишь меня в покое? – Конечно. – Навсегда? – Даже не сомневайся. – Глаза ее сияют. – И если после всех долгих и трудных поисков оно все-таки не отыщется, потому что куда-то сгинуло миллион лет назад или, что еще вероятнее, просто не существовало, ты все равно отцепишься от меня? Сэди обиженно надувает губы. – Оно существовало. – Отцепишься или нет? – требую я определенности. – Я не собираюсь все лето охотиться за сокровищами. Несколько мгновений она смотрит на меня, явно пытаясь найти лазейку, потом нехотя обе-щает. – Договорились. – Вот и славно. – Я поднимаю бокал с остатками шампанского: – Выпьем за ожерелье. – И не медли! Тут же начинай поиски! – Она вертит головой, словно призывает начать их прямо здесь. – Не можем же мы искать без всякой системы. Нужен научный подход. – Я открываю сумку, вынимаю рисунок. – Вспомни, когда ты последний раз его видела. Глава пятая Дом престарелых «Фэйрсайд» расположен на спокойной зеленой улице. Здание красного кирпича с двумя фронтонами и аккуратными занавесками в каждом окне. Я разглядываю его, стоя на противоположном тротуаре, потом поворачиваюсь к Сэди, молча сопровождавшей меня от железнодорожной станции Поттерс-Бар. В поезде я ее почти не видела: она порхала по вагонам, сновала вверх-вниз, подлетая то к одному, то к другому пассажиру. – Так вот, значит, где ты жила. Очень мило. Приятный… садик, – указываю я на пару раз-росшихся кустов. Сэди не отвечает. Видно, что она напряжена. Должно быть, странно вот так возвращаться. Если она, конечно, помнит это место. – Слушай, а сколько тебе все-таки лет? Конечно, я в курсе, что тебе сто пять, но все-таки. Выглядишь явно моложе. Кажется, мой вопрос застает Сэди врасплох. Она изучает свои руки, разглядывает платье и мнет ткань между пальцев. – Двадцать три, – наконец говорит она. – Думаю, мне двадцать три. |
