|
Я не могу посвящать всех и каждого в свою частную жизнь. Благотворительность, посещение больниц… – он разводит руками, – я пользуюсь псевдонимом ради удобства. Представь, какая поднимется шумиха, если пронюхают о моем визите к старушке. – Он дружелюбно подмигивает мне, и я помимо воли улыбаюсь в ответ. В отсутствии здравого смысла его не упрекнешь. Дядя Билл даст фору любой рок-звезде. Поневоле станешь прятаться за псевдонимом. – Но почему же вы нас не предупредили? И во время похорон сказали, что никогда не посещали тетю Сэди. – Так вышло. И у меня были на то причины. Я не хотел ставить вас в неловкое положение, вы-то к ней не приходили. Твой отец мог обидеться. Он такой… нервный. Нервный? Мой папа? – Да нет, вовсе он не нервный, – защищаю я отца. – Конечно-конечно, – торопливо соглашается дядя Билл, – я так ценю его. Нелегко быть старшим братом Билла Лингтона. Поневоле посочувствуешь. Тут с ним сложно не согласиться. Прав во всем. Непросто быть братом такой мерзкой свиньи, как Билл Лингтон. Зачем я только улыбнулась ему! И почему улыбки нельзя забирать обратно? – Не надо сочувствовать папе, – я стараюсь сохранить вежливость, – он прекрасно справляется. И все у него в порядке. – Я, кстати, использую его в качестве примера на моих семинарах, – задумчиво говорит дядя Билл. – Два брата. Росли вместе. Получили одинаковое образование. Но один из них действительно хотел преуспеть. У одного из них была мечта. Он что, репетирует текст для нового рекламного ролика? Ну и самодовольство. С чего он взял, что каждый мечтает стать Биллом Лингтоном? И любоваться на собственную физиономию в любой точке земного шара, где продают кофе? – Что ж, Лара, – вздыхает он, – хорошо, что ты заскочила. Сара проводит тебя… И это все? Аудиенция закончена? Я и заикнуться не успела об ожерелье. – Еще только одну минутку, – говорю я поспешно. – Лара… – Всего одну, обещаю! Когда вы были у Сэди… – Ну? – Он бросает взгляд на часы и утыкается в смартфон. Боже. Как же его спросить? – Не попадалось ли вам… – мнусь я, – по чистой случайности… может быть, вы ненароком прихватили длинное ожерелье со стеклянными бусинами и подвеской в виде стрекозы? Я жду еще одного недоумевающего взгляда или презрительной реплики. Но он замирает, потом медленно поднимает голову. В глазах злость и настороженность. Никогда не видела его таким. Он наверняка знает об ожерелье. Знает! Но уже в следующий миг он становится прежним дядюшкой Биллом, самодовольным и улыбчивым. – Ожерелье? – Он опять стучит по смартфону. – У Сэди? Что происходит? Он точно знает, о чем речь. Почему же прикидывается дураком? – Да, старинное украшение, вот пытаюсь его найти, – говорю я небрежно. – Сестры в доме престарелых никак не могут его отыскать… – Не спускаю глаз с лица дяди, оно абсолютно непроницаемо. – Забавно. И зачем это тебе? – Конкретной причины нет. Просто заметила ожерелье на фотографии с ее стопятилетия и решила разыскать. – Как мило. И где же эта фотография? – С собой у меня ее нет. До чего ж странный разговор. Словно теннисный мяч летает туда-сюда, и не один из соперников не может нанести победный удар. – Как бы то ни было, я не знаю, о чем ты говоришь. – Дядя Билл демонстративно звякает чашкой. – Извини, но у меня времени в обрез. Он встает, но я не двигаюсь. Он что-то знает. Я в этом уверена. И что же мне делать? Есть хоть один вариант? – Лара? Неохотно поднимаюсь со стула. Мы направляемся к двери, которая словно по волшебству распахивается. |
