— Можешь поздравить нас первым, — не унимается между тем Юлиан. — На днях мы как раз подали заявление в ЗАГС. Правда, на свадьбу не приглашаю… Сам понимаешь. Извини!

Лицо Карла, совсем уж неожиданно, расплывается в широкой улыбке.

— Хорошая попытка, однако я ей не верю.

— Тебе бумагу показать?

Юлиан извлекает из кармана копию заявления и протягивает ее собеседнику. Тот пробегает ее глазами и говорит:

— И все-таки я не верю… приятель, — копирует он тон самого Юлиана. — Такие, как ты, прожигатели жизни и папенькины сынки, не женятся на простушках вроде нашей дорогой Эмили… — Он глядит на меня: — Уж прости, дорогая. А потому давайте прекратим этот фарс и поговорим, как взрослые люди…

Так как они с Карлом продолжают стоять друг подле друга, словно готовые к бою боевые петушки, посетители кафе и официанты поглядывают на нас с опаской, словно выжидая готового вот-вот случиться подвоха. Я и сама напряжена и словно ожидаю чего-то…

— Пожалуйста, садитесь, — произношу с мольбой в голосе, желая как-то сгладить вспыхнувшее напряжение.

Однако мужчина и не думают слушаться…

— По-твоему, Эмили недостаточно хороша для меня? — осведомляется Юлиан с мрачным выражением лица.

— Если быть точным: это ты недостаточно хорош для нее, — парирует Карл тоном не менее мрачным, почти вызывающим.

— Ты, значит, был лучше?

— Что, если и так?

Я не успеваю опомниться, а Юлиан размахивается и бьет Карла по лицу. Прямо в скулу… Со всей силы. Так, что тот опрокидывается на мягкий диванчик за спиной… Прижимает к ушибленному месту холеную руку и через секунду вскакивает, словно его пружиной подкинуло.

Кто-то в зале вскрикивает, начинается настоящий хаос — я и сама отбегаю в сторону, так как два непримиримых болвана валятся на пол, продолжая дубасить друг друга кулаками.

— Прекратите, прекратите немедленно! — Кажется это кричу я, слишком уж истерический у меня голос, сама его не узнаю.

— Молодые люди, это не место для выяснения отношений, — пытается увещевать их старичок за соседним столиком.

Девушка-официантка звонит куда-то по телефону. Наверное, в полицию…

— Юлиан!!! — окрик выходит таким пронзительным, что достигает, наконец, нужного уха. Парень выпускает зажатый в кулаке лацкан стороннего пиджака и глядит на меня полубезумным взглядом…

В этот момент Карл и отвечает ответным ударом по лицу. Кулак проходит по косой, едва задевая щеку и ухо, однако Юлиан подает навзничь, ударяясь головой о деревянную столешницу. Я только и вижу, как он затихает на плиточном полу злополучного кафе, а из-под головы растекается лужица крови.

Самой настоящей, ярко-алой крови…

А потом я, кажется, кричу еще громче! И все сливается в одно полуразмытое пятно из снующих по кругу людей, столиков с маленькими фиалками в ажурных горшочках и плача Ангелики на моих руках.

Потом кто-то забирает ее у меня из рук, и я кидаюсь к Юлиану: трясу его за бесчувственную руку. И плачу, плачу, плачу… Он же никак не реагирует. Просто лежит с закрытыми глазами, бесчувственный ко всем моим причитаниям…

Когда приезжают медики и оттесняют меня в сторону, я едва ли помню, как дышать. Только натужно всхлипываю, содрогаясь всем телом, и вою похлеще прежнего…

Карла я больше не вижу. Да и не высматриваю его, если честно… Мне нет дела ни до кого, кроме Юлиана.

Лишь бы только с ним все было в порядке…

Лишь бы только снова увидеть его насмешливые глаза в обрамлении темных ресниц.