|
– Просто она польщена возможностью работать рядом с тобой и испытывает что-то вроде восторженного обожания. – Вчера она позвонила мне в домофон в половине одиннадцатого вечера и хотела зайти ко мне с бутылкой вина. – Ого! – воскликнула Эрика Бергер. – Вот тебе и «ого»! Будь я на двадцать лет моложе, я, наверное, не раздумывал бы ни се-кунды. Но ты вспомни – ведь ей семнадцать, а мне скоро сорок пять. – И напоминать незачем. Мы же с тобой ровесники. Микаэль Блумквист откинулся на спинку стула и стряхнул пепел с сигареты. Разумеется, Микаэль Блумквист понимал, что дело Веннерстрёма превратило его в звезду. Весь прошедший год он получал приглашения на всевозможные торжественные мероприятия с самых неожиданных сторон. Ему было ясно, что его приглашали ради возможности потом хвастаться этим знакомством: люди, которые раньше редко обменивались с ним рукопожатием, теперь чуть ли не лезли с поцелуями и стремились выступать в роли его закадычных друзей. В основном это были даже не коллеги журналисты – с ними он и без того был знаком, и в этой среде у него давно установились либо хорошие, либо плохие отношения, – а главным образом так называемые деятели культуры: актеры, завсегдатаи различных ток-шоу и прочие полузнаменитости. Заручиться присутствием Микаэля на презентации или на частном обеде стало престижно, поэтому в прошлом году на него так и сыпались приглашения. У него уже вошло в привычку отвечать на эти предложения: «Я бы с величайшим удовольствием, но, к сожалению, уже обещал быть в это время в другом месте». Оборотной стороной славы было и то, что теперь о нем с необыкновенной быстротой рас-пространялись всяческие слухи. Однажды Микаэлю позвонил один из знакомых, встревоженный новостью, будто бы Микаэль лежит в клинике, где лечат от наркотической зависимости. В действительности все знакомство Микаэля с наркотиками сводилось к тому, что он подростком выкурил несколько сигарет с марихуаной и добрых пятнадцать лет тому назад как-то раз попробовал кокаин в обществе молодой голландской рок-певицы. Употреблением алкогольных напитков он грешил несколько больше, но сильно напивался редко, в основном на званых обедах и по прочим торжественным случаям. При посещении же бара или ресторана он обыкновенно ограничивался одной порцией чего-либо крепкого, а часто вообще пил простое пиво. В домашнем баре у него стояла водка и несколько сувенирных бутылок односолодового виски, но открывал их он до смешного редко. В кругу знакомых Микаэля и за его пределами было хорошо известно, что он ведет холо-стяцкую жизнь, имея множество случайных связей, и это породило о нем слухи другого рода. Его многолетние отношения с Эрикой Бергер уже давно служили источником различных домы-слов. В последний же год сложилось мнение, будто бы он отчаянный бабник, который без зазре-ния совести пользуется своей известностью для того, чтобы перетрахаться со всеми посетитель-ницами стокгольмских ресторанов. Некий малоизвестный журналист как-то даже поднял вопрос, не пора ли Микаэлю обратиться за медицинской помощью по поводу своей половой распущенности. На эту мысль его навел пример одного популярного американского актера, который лечился в клинике от соответствующего недуга. У Микаэля действительно было на счету много мимолетных связей, и порой случалось, что они совпадали по времени. Он и сам толком не знал, почему так получалось. Он считал, что у него недурная внешность, но никогда не воображал себя таким уж неотразимым. Однако ему часто приходилось слышать, что в нем есть нечто привлекательное для женщин. Эрика Бергер объяснила ему, что он производит впечатление уверенности и одновременно надежности и ему дан особый дар вызывать у женщин чувство спокойствия, заставляющего их забывать о самолю-бии. Лечь с ним в постель было именно таким делом, не трудным, не опасным и не сложным, а напротив, легким и приятным в эротическом отношении, как, по мнению Микаэля, тому и сле-довало быть. |
