– М м м. Наверное…?

– Тебе нравится Шираз?

Я озадаченно пожимаю плечами.

– Я... не пью вино, поэтому, честно говоря, не знаю. Думаю, мне все понравится.

И принимаю огромный бокал рубиново красного вина. Когда пробую его, в моем рту происходит взрыв вкусовых ощущений. Это ярко выраженный, богатый вкус, делающий что то странное с моими рецепторами. Я моргаю и заставляю себя сделать глоток.

Адам внимательно следит за моим выражением и смеется.

– Да, Шираз такой. Я сам ненавижу это дерьмо.

Лани смотрит на меня с беспокойством.

– О, я сожалею. Думала, я не знала... вот, может, что нибудь другое? – Лани тянется за стаканом с таким волнением, что это даже забавно.

Я качаю головой и делаю еще один глоток, который атакует мой рот так же яростно, как и в первый раз, но это не то, чтобы совсем неприятно, просто... по другому.

– Нет, все нормально. Я опробую.

Лани хмурится.

– Ну так, не пей, чтобы просто быть вежливым, не надо, если тебе не нравится.

У девушек уже бокалы с чем то розовым и пузырящимся, и не уверена, есть там алкоголь или нет. Когда у Адама и его отца в руках оказывается пиво, а у мамы бокал того же вина, что и у меня, мы все выходим наружу к длинному прямоугольному стеклянному столу под перголой. Слава богу за то, что есть канал HGTV, посвященный планировке домов, так что я, по крайней мере, знаю, что такое пергола. Лани приносит тарелку белого, острого сыра, другую с шестиугольными крекерами, еще один сыр, размещенный замысловатым звездообразным узором на тарелке, и сухари, уложенные в несколько рядов. Это похоже на что то из ТВ шоу, где люди делают модное дерьмо, вроде оформления сыра на тарелке перед тем, как его съесть.

Я устраиваюсь в кресле и делаю еще один глоток, и на этот раз почти приятно чувствовать, как вино, кажется, заполняет рот, взрывается и изменяется после глотка. Моя рука опущена вниз сбоку стула, и чувствую, как что то мокрое утыкается в ладонь.

Я бросаю взгляд, а потом подпрыгиваю так сильно, что мое вино выплескивается через край бокала, и визжу, что есть силы. У них есть медведь. Настоящий ручной медведь. Ладно, пожалуй, это просто большая собака, но она размером с небольшого медведя, с висячими ушами и лохматым серым мехом.

– Что это, черт  возьми? – спрашиваю я, отодвигая мой стул назад и прячась за смеющимся Адамом.

– Это Игги, – говорит Адам, оттаскивая огромного зверя в сторону. – Ирландский волкодав. Он большой, милый и глупый.

– Игги? – Это имя кажется, нелепым для такой массивной собаки. Я выхожу из за стула Адама и снова сажусь.

– Он не  глупый, Тори! – протестует Лиззи. – Просто его неправильно понимают. И он немного медлителен.

– Он попытается меня съесть? – Не могу удержаться от вопроса.

Я   не собачница. Кошки… возможно. Рыбы, ящерицы, очень мелкие птички... прекрасно. Собаки размером с медведя гризли? Это ненормально.

Адам смеется.

– Нет. Впрочем, он может попробовать сесть тебе на колени и раздавить тебя. Сидеть, Игги. – Он гладит зад собаки, а та садится, тяжело дыша, вывалив язык, и изо рта, полного огромных клыков, капает слюна. – Игги. Скажи привет.

Собака лает, и громкий лай заставляет меня испугаться снова.

– Привет, Игги. – Я неуверенно протягиваю руку, и собака снова лает и бежит ко мне.

Я поспешно убираю руку, но зверь уже передо мной. Он такой высокий, что в принципе может лизнуть меня в лицо, когда сижу, без необходимости подняться на задние лапы. Что он и делает. Энергично. Я встаю, чтобы отойти, но Игги просто прыгает и кладет лапы на плечи. Его лапы достают до моих плеч, а голова выше моей. И теперь он дышит мне в лицо, а его язык лижет меня.