Игорь Губерман. Девятый иерусалимский дневник
* * * Не двигается время наше вспять, но в некие преклонные года к нам молодость является опять и врёт, как лихо жили мы тогда.
* * * Мы содержимся в холе и неге, мы хранимы семьёй, как алмаз, только мха молодые побеги всё равно прорастают из нас.
* * * Во гневе полезно в себя заглянуть и тихо застыть, наблюдая: с душевного дна поднимается муть и злобно бурчит, оседая.
* * * По жизни повстречал я много разного — изрядно и высокого, и гнусного, прекрасного не меньше безобразного, но более всего – смешного грустного.
* * * Меня моя берлога приласкала, от ветра укрывая и дождя, а слава, говорят, меня искала и очень огорчилась, не найдя.
* * * Блаженны те, кто зубы стиснув, терпя насмешки и лишения, весь век у жизни ищут смысла, хоть у задачи нет решения.
* * * Мой дом зарос холмами книг, и душно спать к утру, но окажись я вдруг без них, я ссохнусь и умру.
* * * Воздух весенний похож на лесной, пахнет мечтами увядшими, многие ангелы скользкой весной тихо становятся падшими.
* * * Ужели допалил я мою свечку и кончились пути мои кривые? Но времени шуршащую утечку недавно я почувствовал впервые.
* * * Вырос я в загадочной отчизне, в ней созрел мой разум и желания, в университетах нашей жизни ложь была наукой выживания.
* * * Смешно в закатной нашей драме играть надрывно и всерьёз: уже маразм не за горами и гнусно ширится склероз.
* * * Нет, мы у судьбы не слепые рабы, устроено так мироздание, что если не ждёшь ничего от судьбы, она утолит ожидание.
* * * Всемирное движение истории является для нас весьма загадочным, однако же бывают территории, где бег её становится припадочным.
* * * Прощусь покуда с мыслями угрюмыми и стану о былом писать моём: былое, разукрашенное думами, роскошным выливается враньём.
* * * На будущее я не повлияю — свои шуты появятся у них, поэтому я молча наливаю и тихо пью за правнуков моих.
* * * Сейчас доступно для продажи всё – от Луны до эскимо, не только рукопись, но даже и вдохновение само.
* * * Все бураны, вьюги и метели, что меня трепали много лет, — кончились, опали, улетели, только на весну надежды нет.
* * * Печать печали перламутром туманит лица людей, не смогших этим утром опохмелиться.
* * * Античных авторов читаю, довольно многих – первый раз, и человеческую стаю такой же вижу, как сейчас.
* * * Пьём на равных. |
