Игорь Губерман. Первый иерусалимский дневник. Второй иерусалимский дневник
Удачу близко видя, шел я мимо, не разумом, а нюхом ощутив текущее за ней неуловимо зловоние блестящих перспектив.
Первый иерусалимский дневник
В эту землю я врос окончательно, я мечту воплотил наяву, и теперь я живу замечательно, но сюда никого не зову. Россию увидав на расстоянии, грустить перестаешь о расставании
Изгнанник с каторжным клеймом, отъехал вдаль я одиноко за то, что нагло был бельмом в глазу всевидящего ока. 1
Еврею не резвиться на Руси и воду не толочь в российской ступе; тот волос, на котором он висит, у русского народа – волос в супе. 2
Забавно, что томит меня и мучает нехватка в нашей жизни эмигрантской отравного, зловонного, могучего дыхания империи гигантской. 3
Бог лежит больной, окинув глазом дикие российские дела, где идея вывихнула разум и, залившись кровью, умерла. 4
С утра до тьмы Россия на уме, а ночью – боль участия и долга; неважно, что родился я в тюрьме, а важно, что я жил там очень долго. 5
Да, порочен дух моей любви, но не в силах прошлое проклясть я, есть у рабства прелести свои и свои восторги сладострастья. 6
Когда идет пора крушения структур, в любое время всюду при развязках у смертного одра империй и культур стоят евреи в траурных повязках. 7
Ах, как бы нам за наши штуки платить по счету не пришлось! Еврей! Как много в этом звуке для сердца русского слилось! 8
Устроил с ясным умыслом Всевышний в нас родственное сходство со скотом: когда народ безмолвствует излишне, то дух его зловонствует потом. 9
Люблю российский спор подлунный, его цитат бенгальский пламень, его идей узор чугунный, его судеб могильный камень. 10
Ранним утром. Душной ночью, Вдруг в ответ на чей-то взгляд... Вырвал корни я из почвы, и они по ней болят. 11
Прав еврей, что успевает на любые поезда, но в России не свивает долговечного гнезда. 12
Я хотел бы прожить много лет и услышать в часы, когда пью, что в стране, где давно меня нет, кто-то строчку услышал мою. 13
Мне вновь напомнила мимоза своей прозрачной желтизной, что в сердце всажена заноза российской слякотной весной. 14
В русском таланте ценю я сноровку злобу менять на припляс: в доме повешенных судят веревку те же, что вешали нас. 15
В России сейчас от угла до угла бормочет Россия казенная про то, что Россию спасти бы могла Россия, оплошно казненная. 16
В те трудные дни был открыт мне силы и света источник, когда я почувствовал стыд и выпрямил свой позвоночник. 17
Россия извелась, пока давала грядущим поколениям людей урок монументального провала искусственно внедряемых идей. 18
Пронизано русское лето миазмами русской зимы; в российских ревнителях света спят гены строителей тьмы. |
