Игорь Губерман. Третий иерусалимский дневник (сборник)
По многим я хожу местам, таская дел житейских кладь, но я всегда случаюсь там, где начинают наливать.
Я лодырь, лентяй и растяпа, но вмиг, если нужен я вдруг, на мне треугольная шляпа и серый походный сюртук. Все, конечно, мы братья по разуму, только очень какому-то разному
Мы проживали не напрасно свои российские года, так бескорыстно и опасно уже не жить нам никогда. 1
Идеи равенства и братства хотя и скисли, но очень стыдно за злорадство при этой мысли. 2
Наш век имел нас так прекрасно, что мы весь мир судьбой пленяли, а мы стонали сладострастно и позу изредка меняли. 3
По счастью, всё, что омерзительно и душу гневом бередит, не существует в мире длительно, а мерзость новую родит. 4
Не мне играть российскую игру, вертясь в калейдоскопе чёрных пятен, я вжился в землю предков, тут умру, но дым оттуда горек и понятен. 5
Напрасно горячимся мы сегодня, желая всё понять без промедлений, для истины нет почвы плодородней, чем несколько истлевших поколений. 6
Загадочно в России бродят дрожжи, все связи стали хрупки или ржавы, а те, кто жаждет взять бразды и вожжи, страдают недержанием державы. 7
По дряхлости скончался своевременно режим, из жизни сделавший надгробие; российская толпа теперь беременна мечтой родить себе его подобие. 8
Сейчас полны гордыни те, кто, ловко выбрав час и место, в российской затхлой духоте однажды пукнул в знак протеста. 9
Родом я не с рынка, не с вокзала, я с тончайшей нежностью знаком, просто нас эпоха облизала лагерным колючим языком. 10
Покуда мы живём, на мир ворча и вглядываясь в будущие годы, текут меж нас, неслышимо журча, истории подпочвенные воды. 11
Я жизнь без пудры и прикрас и в тех местах, где жить опасно, вплотную видел много раз, — она и там была прекрасна. 12
Когда кипят разбой и блядство и бьются грязные с нечистыми, я грустно думаю про братство, воспетое идеалистами. 13
Как тающая льдина, уплывает эпоха, поглотившая наш век, а новая и знать уже не знает растерянных оставшихся калек. 14
Вор хает вора возмущённо, глухого учит жить немой, галдят слепые восхищённо, как ловко бегает хромой. 15
Кто ярой ненавистью пышет, о людях судя зло и резко, — пусть аккуратно очень дышит, поскольку злоба пахнет мерзко. 16
Нас много лет употребляли, а мы, по слабости и мелкости, послушно гнулись, но страдали от комплекса неполноцелкости. 17
В нас никакой избыток знаний, покров очков-носков-перчаток не скроют легкий обезьяний в лице и мыслях отпечаток. |
