В общем, я задремал. Прямо под кроватью Мэри тепло, ром и общая усталость сморили меня.

Не сомневаюсь, что проспал дольше, чем несколько минут. Похоже было на несколько часов.

Когда я проснулся, улепетывать было слишком поздно.

Как они вошли, я даже не слышал.

Вот что меня разбудило — пронзительный визг. Он раздался прямо надо мной, на кровати. Это был совсем не тот визг, который я слышал от Мэри в последний раз. На этот раз он был исполнен боли и потрясения, но звучал глухо, будто ей заткнули рот. Он быстро оборвался.

Кровать затряслась. Я слышал влажные, шлепающие звуки. И хрип, как когда человек вкладывает все силы в работу.

Сверху закапала кровь и стала кропить пол вокруг меня. Она казалась пурпурной и мерцала в отблесках пламени.

Некоторое время я еще пытался вообразить, что вовсе не проснулся и все это лишь ужасный ночной кошмар. Это было слишком страшно, чтобы происходить на самом деле. Но убедить себя я не мог. Я знал, что все это происходит наяву.

Мэри нашла себе какого-то типа, привела его домой, пока я дрых, и теперь он занят тем, что убивает ее.

Это не мог бы никто иной, кроме Джека Потрошителя собственной персоной.

Он разделывает ее прямо надо мной.

Я хотел закричать, но изо всех сил стиснул зубы и лежал, дрожа, напуганный, как никогда в жизни.

Судя по тому, что я слышал о Потрошителе, он вообще не был похож на человека, скорее на крадущегося призрака или яростного демона из глубин преисподней.

Я начал молиться про себя, чтобы он поскорее покончил с Мэри и убрался прочь.

Довольно скоро он слез с кровати.

Я решил, что Господь услышал мои молитвы.

Как бы не так.

Потрошитель не собирался уходить.

Он встал перед огнем, который горел слабо, давая лишь тусклый свет и немного тепла. Все что я мог видеть, это его ботинки и ноги в темных брюках. Потом он швырнул в огонь жилет и рубашку, свои собственные, решил я. Они вспыхнули. Он постоял немного, как будто грелся, а затем подошел к стулу, где была свалена остальная одежда. Вернувшись к огню, он добавил туда шляпку и юбку. Ярко освещенный, он вернулся к кровати, но не за топливом. Он снова шагнул к огню и запихал в него большое одеяло.

Когда оно занялось, вся комната озарилась светом и жар волнами стал накатывать на меня.

Он снял ботинки и брюки. Ему пришлось нагнуться, чтобы снять штаны, но не настолько низко, чтобы я смог увидеть его лицо.

Или, чтобы он увидел меня.

Ботинки и брюки он в огонь бросать не стал.

Он снова вернулся к кровати и залез на нее.

Мэри к этому моменту была уже мертва. Но он с ней еще не закончил

Он вернулся к работе.

Время от времени он приговаривал:

— О, да.

Или:

— Очень мило, поистине.

Или:

— Вылезай оттуда, вкусненький мой.

Он говорил не как ист-эндец. Он говорил, как джентльмен.

— Так и знал, что добуду это, — сказал он. И добавил: — Вот ты и здесь, мой очаровательный лакомый кусочек.

Иногда он тихо фыркал.

Иногда, казалось, был так восхищен, что забывал дышать.

Все время раздавались омерзительные звуки чего-то раздираемого, постоянно что-то хлюпало. Я даже слышал, как он что-то поедает. Доносились звуки жевания, чмоканье губ, вздохи.

Удивительно, что я удержал в себе свой ужин.

Я пытался не слушать.