Рогнеда оторвала пару ещё влажных листочков от пучка травы, что сушился над печью. Пока Финист будет спать, она тем временем сходит туда, где Соколам не место.

– Вскипяти воду, Люба, – скомандовала служанке в белом платке, которая месила тесто. – Наш гость хочет чаю.

– А надолго он? Этот гость? – проворчала Люба, водружая на огонь почерневший котёл. – Ты ж, госпожа, обыкновенно чужаков не привечаешь.

– Это, Люба, печальная необходимость. Слыхала что нибудь о Вольской Гвардии?

Рогнеда отыскала подарок царя. Банка полная тягучего цветочного мёда, а в нём – дольки жёлтого заморского лимона. Радомир такое лакомство любил, Рогнеда же к нему так ни разу и не притронулась.

– Кто ж не слыхал, госпожа. А это чего й, – Люба понизила голос. – гвардеец?

– Сокол. – Рогнеда бросила листья сон травы в чашку. – Видела его красный кафтан? Прислали мне особого чародея для защиты.

– Сокол. – Люба в ужасе прикрыла рот рукой. – Так если он узнает, что ты тёмные чары используешь. Ой, не сносить нам головы…

– Тёмная магия не запрещена законом, – хмыкнула Рогнеда.

– Но не та, что используешь ты, госпожа…

– А ты, Люба, держи рот на замке, – зашипела Рогнеда. – И бояться тогда будет нечего.

– Да я могила, госпожа. – Люба похлопала себя по губам. – Просто за вас переживаю.

– За меня переживать не надо. Я сама о себе позабочусь.

Как Рогнеда и предполагала, Финист ничего не заподозрил. Выпил чай, закусил лимоном в меду и заснул прямо на пне, опрокинув голову на грудь. Прекрасно, прохрапит до самой ночи.

– Ты звала, госпожа? – Подбежал Войко. Вид у него был встревоженный, дышал он часто, будто долго и быстро бежал.

– Где тебя носит? – Рогнеда смерила слугу презрительным взглядом. – Отнеси нашего гостя в дом.

– Т ты его убила, госпожа? – Войко нагнулся над Финистом, тот в ответ громко всхрапнул.

– Как видишь, нет. Неси его в дом. А я отлучусь ненадолго.

– А к куда?

Рогнеда нахмурилась.

– С каких пор ты интересуешься моими делами, Войко? Нос свой не суй, куда не просят.

Войко расплылся в услужливой улыбке и принялся кланяться.

– П прости, госпожа!

Не удостоив Войко вниманием, Рогнеда покинула двор. Туда, куда она направлялась, гвардейцам лучше не заглядывать. Если, конечно, им была дорога жизнь. Служителей закона там не жаловали, а вот Рогнеда могла бы отыскать зацепки о своём таинственном убийце.

Пыльные улицы Даргорода привели её к центральному рынку. Пахло травами и сырой рыбой – похоже, рыбаки вернулись сегодня со свежим уловом. И правда, у дальнего конца рынка собралась целая толпа.

– Судак! Свежий судак! – кричал продавец из толпы.

– Дерьмо его судак! Вот у меня щука что надо! – кричал второй.

– Сам ты дерьмо, урод!

Рогнеда закатила глаза, вспоминая, почему терпеть не могла центральный рынок. Да и рынки в целом.

– Тётенька, подай монетку, ради Макоши! – Какая то чумазая девочка лет шести вцепилась Рогнеде в юбку. – Ты такая красивая, тётенька!

– Отцепись. – Рогнеда брезгливо выдернула юбку из её грязных рук. – Молись своей Макоши, а не деньги клянчи.

Девочка зло посмотрела и плюнула ей под ноги.

– Макошь с тебя шкуру спустит, сука! – крикнула она.

«Ненавижу детей», – Рогнеда едва успела увернуться от плевка.