Храбрый, внимательный Макс, подумала Аманда. Как это похоже на него — обращаться с бедными простыми солдатами как с достойными людьми. Он делит с ними опасности и лишения, хотя мог требовать гораздо большего.

— Мендес и Мирамон на военных советах постоянно стремятся перегрызть друг другу глотки, — говорил Рафаэль, — обвиняя друг друга в предательстве. — Его янтарные глаза скользнули на Аманду, и когда она поймала его взгляд, то перестала лепить маисовую лепешку, каким-то образом догадавшись, о ком он говорит.

Вытянув перед собой длинные ноги, Рафаэль небрежно продолжал:

— Похоже, принц Сальм вызвался поехать без эскорта в Мехико, чтобы передать личное послание от императора офицерам австрийских полков, но каким-то образом его план был раскрыт. Неприятельское заграждение встречало его везде, где бы он ни пытался пройти, а орудия поставили на позиции, где их обычно не было. Принц Сальм все еще не подозревает, что в императорском окружении есть предатель, но нам-то лучше знать — верно, Аманда?

— И мы действительно знаем? — Ее подбородок взлетел вверх с явным вызовом, и Аманда посмотрела прямо в его прищуренные глаза, подзадоривая его произнести свой обвинения.

— Да, думаю, мы оба знаем. Твоего друга, Мигеля Лопеса, обуяли зависть и жадность. Этот Лопес доведет Ла-Крус до падения, потому что император доверяет ему настолько, что назначил его командовать там. И все же Лопес чувствует, что теряет расположение Максимилиана, потому что теперь принц Сальм стал постоянным компаньоном императора. Сальм часами остается, запершись с императором и обсуждая важные планы, в то время как Лопеса не допускают даже на военный совет. Глупая ошибка, ты не согласна?

— Этот вопрос требует ответа, Рафаэль? — Аманда пристально посмотрела на него. — И ты думаешь, я знаю ответ?

Рафаэль пожал плечами.

— Сейчас не важно, что ты знаешь. Они в отчаянной ситуации, доступ к воде им отрезан, и люди голодают. Всего несколько дней — и начнется эпидемия. Сейчас они сделают свой последний шаг, потому что просто вынуждены. — Он встал и со странным выражением лица посмотрел сверху вниз на Аманду. — Прошлой ночью я говорил с Лопесом, Аманда, и буду разговаривать с ним сегодня вечером в последний раз. Ему — к несчастью — удастся выйти из всего этого живым. А для тебя настало время сделать выбор.

Когда Рафаэль резко повернулся и вышел, Аманда, словно оглушенная, посмотрела ему вслед, не понимая, что он имел в виду.

— Рамон, неужели он считает, что я хочу уйти с Лопесом? Я презираю этого человека! Разве он этого не знает?

— Похоже, что не знает, — осторожно ответил Рамон. — И кому-то нужно ему это сказать.

— Предполагается, что я должна защищаться от обвинений, не имеющих под собой никаких оснований? Он сам придумал эти нелепости, так пусть с ними и живет! — Аманда была обижена и рассержена, не понимая, как Рафаэль мог хоть на мгновение подумать, что она предпочла ему такого человека, как Мигель Лопес. Сама эта идея смехотворна! Раз так, пусть потеряет сон, пусть немного помучается!

Сон Рафаэль не потерял, но стал раздражительным и злобным, до полуночи оставаясь в одиночестве. Будь проклята Аманда! Как могла она вести себя так невинно, когда он все знает? Он своими ушами слышал Лопеса, слышал его планы забрать с собой Аманду, когда Керетаро падет. Хуже всего, что Аманда согласилась с этими планами. Он дерзко прочитал записку, которую Лопес беспечно оставил на столе в прокуренном баре, где они встречались, а потом спросил сопровождавших Лопеса офицеров и узнал, что это записка от жены дона Фелипе Леона.

— Она без ума от полковника, amigo, как и все женщины! Я постоянно приношу ему записки, и по всей Мексике сеньориты рыдают по нему, — сказал один из офицеров.