– То есть…

– То есть он летит к нам не один, а со своим двоюродным братцем, отличающимся криминальными наклонностями. А то, что братец официально не числится среди пассажиров самолета, только доказывает, что Лоусон везет его сюда не чемоданы носить и не с местными достопримечательностями знакомиться.

– Ладно, это я поняла, дальше смотри. Герр Лангман был настолько любезен, что прислал им по электронной почте вполне приличную фотографию мистера Лоусона. С экрана смотрел на Лолу довольно-таки симпатичный мужчина средних лет, волосы светло-русые, глаза голубые, лицо вытянутое, как у многих англичан, что называется лошадиное. Вид господин Лоусон имел здоровый и бравый. Рост его Лангман указал больше шести футов – высокий…

– С чего это ему о завещании вздумалось беспокоиться и наследников срочно искать? – усмехнулась Лола, рассматривая экран. – Кто же такому загорелому здоровяку поверит?

Портрета двоюродного брата у Лангмана не оказалось. Но зато было исчерпывающее и очень подробное описание внешности. Братишка тоже был высок – ростом шесть футов три дюйма по английской системе мер, волосы тоже светлые, но чуть с рыжиной, глаза голубые. В общем, братья были похожи, только по сравнению с Лоусоном его криминальный кузен был гораздо шире в плечах. Руки и ноги крупные, размер ботинок восьмой, что примерно соответствует нашему сорок четвертому. Кожа на лице грубая и обветренная, как у моряка…

– Или монтажника-высотника, – фыркнула Лола. – Отличное скрупулезное описание, вполне в духе Лангмана.

– Ты еще в конце не прочитала, – усмехнулся Маркиз.

В завершение подробного описания герр Лангман сообщал, что в основании шеи, ближе к левому плечу, у описываемого субъекта имеется шрам, полученный в австралийской тюрьме во время драки. Кто-то из сокамерников приложил его ножом. Шрам этот незаметен из-за ворота свитера или рубашки, но в результате ранения у субъекта образовался нервный тик – время от времени он дергает шеей, как будто этот самый ворот ему здорово тесен. Этот нервный тик фигурирует в картотеке Интерпола в качестве его особой приметы.

– Ух! – Лола отвела глаза. – Ну и описание! Как живого этого типа перед глазами вижу, ночью со сна покажи – сразу узнаю! Как родной стал!

– Это очень хорошо, – кивнул Маркиз, – потому что тебе придется за этими братьями следить в аэропорту. Во вторник будем встречать их с самолета из Ганновера.

«Очень хорошо. Выходит, в кои-то веки и я для чего-то понадобилась», – подумала Лола.

«Ну ладно же, – думала Лола, во вторник утром, топчась на холоде возле дома Елизаветы Константиновны, – посмотрим, как у вас, господин Маркиз, получится вывести меня из игры. Надо же такое придумать – старуху он берет на себя! Значит, прелестная Танечка, если узнает, что у симпатичного сыщика есть молодая и красивая компаньонша, может потерять к нашему Ленечке доверие. Кстати, с чего он взял, что она ему доверяет? Так или иначе на старуху им полностью начхать – Леньке, потому что он совсем потерял голову, а этой мымре – потому что она привыкла жить одна, думать только о собственных интересах и рассчитывать только на себя. И для чего ей сейчас нужна какая-то нищая старуха? Взять с нее нечего кроме комнаты в коммуналке – в общем, сплошная головная боль. Да и родня-то так себе – двоюродная тетка, седьмая вода на киселе… Нет, я больше чем уверена, что Татьяна не испытывает к старухе никаких родственных чувств».

Из-за пазухи раздался еле слышный стон.