Гогот оборвался, когда ткань пространства колыхнулась, словно кто-то огромный пробивался с той стороны. Демоны смолкли, завертели головами, пытаясь понять, кто хочет войти без стука. И спустя пару мгновений в этом пространственном пузыре стало тесно и очень жарко.

Без всяких внешних эффектов в зале появилось множество демонов… Да каких! Гигантских, многокраснозвездных! Они держались тремя группами и пока не вмешивались в происходящее.

Проклятая инквизиция не понимала, что происходит, и тоже не спешила действовать. А может, как раз-таки понимала, потому что демоны, которые вели себя развязно, вдруг подтянулись, напряглись. Генерал Ксавиус, до того бравирующий своим всесилием, поджал хвост и начал смещаться к заговорщикам.

Гости образовали три круга, состоящих из тринадцати демонов. Среди них мелькнула знакомая фигура, но в следующее мгновение мне стало не до того — мир содрогнулся, и в середине каждого круга возникли колоссальные фигуры князей Преисподней.

Я не мог дышать, но невероятным образом дыхание перехватило, и меня придавило, размазало их мрачным величием. Я бы узнал их и без профилей над головами — запомнил по иллюстрациям к «Великому исходу», прочитанному в доме отца Хаккара.

Великий князь Диабло напоминал усовершенствованный прототип Деспота: огнедышащий, гигантский, горящие звезды глаз, вместо крови в жилах жидкий огонь, колоссальные рога и костяные наросты в виде алебард, остроконечные шипы на руках и ногах, а там, где у военных погоны — то ли пасти с сомкнутыми клыками, то ли когтистые лапы, расположенные одна над другой.

Люций был в облике обычного человека — смазливого, вычурно-опрятного. Черные волосы на пробор и волосок к волоску, черный жилет, шелковая рубашка и брюки, но — аспидно-черные крылья за спиной, и не чешуйчатые, а с перьями. Только глаза огненные, с вертикальными зрачками. И если остальные князья, включая Белиала, вызывали ужас и трепет, то Люций — навязчивую симпатию, желание излить душу и открыть все секреты. Настоящий искуситель из земных историй о дьяволе… только огромный.

Более всех поражал воображение Азмодан: тулово то ли человека, то ли рокотанка о шести инсектоидных лапах, заканчивающихся пиками; небольшая голова, защищенная костяными наростами, сквозь которые просвечивал огонь, четыре пары алых глаз одна над другой, пасть, больше напоминающая клюв, увенчанный острыми зубами.

Три Старых бога и один свежеиспеченный, искаженные и усиленные Хаосом, собравшиеся в одном месте, спровоцировали локальный катаклизм. Пространство заколыхалось, подернулось рябью, как потревоженная ветром поверхность водоема. Всех вокруг, даже Баала и Ксавиуса, начало корежить, растаскивать в разные стороны, одновременно притягивая к четырем князьям. Прибывшие демоны тоже ощутили небывалую мощь своих повелителей, поблекли, огонь их глаз померк. Примерно так же смотрятся живые существа на сильном ветру.

В моей голове зазвучали кошмарные голоса, глаза готовы были вот-вот лопнуть, накатил ужас. Я сжался в комок, закрыв уши и мечтая умереть, лишь бы мучения прекратились.

На краткий миг показалось, что я действительно умер: воцарилась звенящая тишина. Я открыл один глаз, затем второй, поднял голову, осмотрелся и понял, что случилось: князья уменьшились, сравнявшись ростом с Белиалом. Мучения не исчезли полностью, но стали терпимыми.

Три князя приблизились к Белиалу, обменялись с ним взглядами. Никто не проронил и слова, но у меня сложилось впечатление, что они беседуют мысленно. Что-то решив, Диабло, Люций и Азмодан переглянулись, встали вокруг купола с Белиалом и взялись за руки.

— Закон невмешательства! — закричал Ксавиус из-за спины Рофокала. — Не имеете права, великие князья!

Уверенность с него как ветром сдуло, он превратился в жалкого сатира, казалось, еще немного, и заблеет.

— Именем Проклятой инквизиции! — рыкнул Баал, набычившись, но на фоне князей он смотрелся шавкой, бросающейся на слонов.